Книга Волчья ягода, страница 34 – Екатерина Началова

Он неразборчиво буркнул витиеватое ругательство. Что-то про ввинчивание непредназначенных для этого предметов в непредназначенные для этого места. Уловив, что ругательство адресовано старейшине, а не мне, я немного успокоилась и вернулась на свою лежанку, обдумывая ситуацию.

— А может ты меня незаметно отведешь к границе и все? Давай избавимся друг от друга? Если что, я скажу, что жила у тебя все те семь дней, а? Или скажешь, что убежала... А, нет, тогда тебя накажут... Тогда представим все, будто жила.Скажешь, что привязал к кровати, вот и не выходила. Я даже платье могу тут оставить... с запахом. Обставить все, будто я из дома не выхожу, потом сожжешь его, а я уже буду дома. Или меня будут проверять? Или тебя? А? Подумай.

Таор глубоко дышал, прикрыв глаза рукой.

Уснул?

Замолчала, настороженно присматриваясь к мощной фигуре мужчины. Раскинувшись на лежанке, он вольно откинул колено в сторону. Грудь мерно ходила вверх-вниз, от чего грубое сукно рубахи колыхалось. Рука скрывала лицо, из-под загорелого запястья торчал только упрямый щетинистый подбородок, да черные волосы слабо вились по серой подушке.

...где только что лежала моя голова.

«Дурацкий волк!» — я опять смутилась, обозлившись не на Таора, а сама на себя, понимая, как легко он меня уложил.

«Сама на поводу пошла — даже без повода!»

Настроения дремать после обеда категорически не было. Тихо ступая по доскам пола, я осторожно прокралась к двери и вышла наружу.

На самом деле меня распирало негодование, да такое, что хотелось рвать, метать и грызть.

Если до сегодняшнего утра к роду Волка меня терзало что-то среднее между страхом и восхищением, то теперь, благодаря возмутительно-откровенным рассказам Таора, чувства резко сменились. Я рассердилась.

«Волки, волки, проклятые грубые, злые волки! Тактические у них цели! Старейшина этот с интересом! И свора эта, все они... За добычу, за дичь меня принимают, шерстяные тулупы?! Спорт у них... Я им покажу дичь! Первые обделаются. До финиша».

Тихо откровенно поругиваясь, я обошла вокруг дома, примечая и запоминая территорию. Дом Таора стоял на окраине города. Тропка к крыльцу за домом уже не продолжалась, начинался лес. Это мне на руку. Ступая по зеленой мшистой земле по хрустящим веткам, я внимательно смотрела под ноги и по сторонам. Осматривалась.

Я же травница, всякое знаю. Так-то со мной шутки плохи, можно животом заболеть. Как минимум. Злорадно улыбнувшись при виде знакомого кустарника, я остановилась.

Вот, например, крушина. Великолепное слабительное...

Колючки верхних прямых веток настороженно следили за небом, а зеленые глянцевые листья высокого куста смотрели приветливо, как бы здороваясь.

— Здравствуй, крушинка, — ласково сказала, погладила веточки. Ягоды на них висели малиново-зеленые, еще не спелые, а вот кора... Средство эффективное, бережное — если выдержать год. А если полениться, год не выдерживать, отовсюду польется не слабо и не мягко, век поминать будешь.

Недалеко росли кусты струпнина. Колючек на ветках нет, узкие листочки обманчиво мягкие, а между ними светятся белыми пятнами тонкие нежные цветочки. Кажется, что хороший кустик. А обломаешь его ненароком, коры коснешься или сорвешь цветок, и пойдут гулять по коже язвы, да волдыри.