Книга Волчья ягода, страница 78 – Екатерина Началова

— М-м-м! — обреченно пискнула я, зажмуриваясь.

— Тиромчик! — выкрикнула Волчица.

Жесткий удар лбом и через несколько секунд я приоткрыла глаз. Пол оказался в нескольких сантиметрах от моего носа — руки Тиром так и не разжал, и принял ими весь удар на себя. Несколько мгновений я пялилась на половую доску с длинной облупленной щепкой, глазея на красивые затухающие перед глазами призрачные искорки. Тяжелое горячее тело Тирома придавило меня сверху, больно зажав руки. Топот ног, и Волк пошевелился — его мать прибежала и начала разворачивать бессознательного сына.

Я выползла из-под него, тяжело дыша.

— Тиром, Тиром, что с тобой?! — она трясла его.

— Заболел он, — с одышкой сказала я, с трудом поднимаясь и потирая лоб. — Видите, у него ногти синие? Мне кажется, он не в себе. С нюхом у него не все хорошо.

— На тебе метка чужая. Это он что теперь — преступник?! — с ужасом сказала она, принимаясь хлопать Тирома по щекам. Тот только в сознание не приходил, безвольно мотал головой.

— Я бы сказала, что он — больной, — честно поставила диагноз.

— Тебе-то откуда знать? — Волчица ощерилась так, что я отпрянула. — А ну пошла отсюда! Пошла! Считай, что тебя здесь не было! Ничего не было!

— Не кричите... Я имела в виду, что он заболел, а не умом повредился. Травница я, знаю кое-что. Уже ухожу, — я тщательно обогнула мать с сыном, направляясь к лестнице. Когда так настойчиво прогоняют, не грех и уйти, пока не загрызли.

— Врешь, человечка! Какая ты еще травница? Травница в ближайшем селе старая, — подозрительно произнесла мать вслед.

— Не такая уж и старая. Дочь я ее, — буркнула, поспешно спускаясь вниз. — Будьте здоровы.

— Дочь травницы? — донеслось.

— Угу, — я была уже внизу.

— Стой! — резко вскрикнула Волчица издалека. — Стой... Сынок-сынок...! Что ты натворил? Очнись. Что делать-то? Травница... Травница! Подожди. Помоги ради неба!

«Помоги».

Какая же травница откажет в помощи? «Больные они не всегда в своем уме, Аса. Им страшно, больно, они и ведут себя по-разному. Таким тем более надо помочь», — вспомнила я слова матушки. Уже протянув руку к двери, вздохнула и нехотя потащилась обратно.

Кое-как мы оттащили Тирома в комнату и подняли на кровать. Я потрогала его лоб: горячий как нагретый на солнце камень. Ногти опасно синели. На высохших губах проступили коросты. Плохо... Я уж ничего не стала говорить его матери, помня беспечное портнихинское: «Ерунда!» Волчица утянула меня на кухню, где сама кинулась готовить первый отвар. Первый отвар — срочный. А второй — надо подольше настаивать, часов эдак несколько.

— Подожди, посиди. Поговорить с тобой хочу, — предупредила она, зажигая огонь в малом очаге.

Присела, оглядывая испачканный стол с остатками засохшей еды в тарелке. Сразу видно, что мужчина один живет. Просто сидеть мне было неуютно и я потянулась убрать. Вытирая крошки с пыльного со стола, начала говорить:

— Долго не могу задержаться. Мой... — запнулась, не зная, как обозначить Таора. — Э-э-э... Волк, с которым я... В общем, он скоро придет, мне надо еще домой добраться, чтобы не кинулся по следу.

Дорогу назад я более-менее помнила.

— Не задержу, — Волчица не смотрела на меня, высыпая из мешочка уже заготовленные сухие корни в кружку. — Как звать-то тебя?

— Аса, — оглядевшись, я приложила к ноющему лбу ближайший нож. Сталь приятно захолодила кожу.