Книга Опасное положение, страница 52 – Екатерина Началова

«Жуткий собственник» — это я его так называла. Да... Традиции.

— Точно, прости, — спохватившись, смущенно отпрянула.

Дракон мягко улыбнулся и перевел взгляд на мой живот.

— Ты все такая же, крошка Хаоса. Я рад за тебя, очень рад.

Последние слова его прозвучали серьезно, а кадык на горле дернулся. Он тут же решительно заговорил:

— ...да, ему не понравится, что мы остались наедине. Сейчас. Крис!

Мысленно я вознесла благодарность богу бывших мужей за одного нормального.

— Спасибо, Рег, — признательно сказала вслух, отступая к креслу.

Эта мысль меня тоже волновала.

Наяр

Инициация завершилась уже затемно. Выкарабкавшись из чаши бассейна, я кое-как обратился в ворона и статуей застыл в углу храма. Лететь в темноте я не мог, ночью мы слепы, а спать птицей в сложных условиях легче — одеяло с подушкой в виде теплого оперения всегда при себе, да и храм не впустит очередного Ворона, пока предыдущий не закончил. Устойчиво стоя на холодном полу, я закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.

...золотой дракон почуял меня, оглянулся, и я оторопел: у него оказалось три головы. Изгибая мощные длинные шеи, он окружил меня с трех сторон. Оскал... Оскал... Опять оскал... Чешуйки блестят золотом, а может солнцем, ослепляя меня. Я хочу двинуться, хочу улететь, но мои лапы завязли в земле, и трехглавый кровожадно открыл пасть, демонстируя острые длинные клыки. Он знает, мне не скрыться. Там, в его красном зеве клокочет драконье пламя. Я обречен. Последний вдох, и первая голова кусает меня, с хрустом переламывая грудную клетку. Нет сил вдохнуть. Отпуская, дракон улыбается, показывая кровавые клыки, обагренные моей кровью. Вторая голова пышет на меня огнем и я чувствую, как горят мои перья, затем кожа, нервы, мыщцы, сосуды, жир, кости... Третья голова жадно сжирает то, что осталось. Почему я каждый раз ощущаю боль?

Я кричу.

Вздрогнув, открыл глаза. Уже совсем светло.

Покосился на окно, по положению солнца понимая, что проспал до полудня. Такое со мной случалось нечасто — мы традиционно встаем с солнцем, на рассвете. Я горел во сне, горел и сейчас. Все тепо пылало так, будто я спал не в холодном храме, а на растопленной печке. Даже мозг, очумев, сгенерировал бредовый сон о трехглавом драконе.

Надо охладиться.

Перевоплотившись в человека, я с трудом залез в штаны и полуголым вышел из храма. Снаружи властвовала глубокая зима, шапки белых сугробов окружали наше черное святилище со всех сторон. Захватив в пригоршню снег, я обтер горящую грудь, спину, плечи, руки, лицо... Тщательно стирая засохшую кровь, рассматривал новый рисунок на руках. Сколько прибавилось перьев, я знал точно, лично прочувствовал каждое.

Двадцать два новых пера. По восемь на каждой руке, и по три на спине в районе затылка.

Раньше татуировка заканчивалась на середине лучевой кости, а теперь доходила до запястья, не заходя на внешнюю сторону руки, шла по ребру ладони до конца мизинца. Теперь у меня по одному длинному маховому перу на каждой руке. Болезненные места, в пальцах слишком много нервных окончаний... Я положил руки в снег, с наслаждением ощущая, как он охлаждает пылающую кожу.

Вот что я понял на этот раз: все не так страшно. В первую инициацию я испытал самую сильную боль на момент своих четырнадцати лет. Сейчас... Думаю, терпимо. Я прекрасно знаю, что бывает боль и сильнее.