Книга NeuroSoul Том 2., страница 8 – Данила Скит

Сладкие речи хороши, если они правдивы, но обычно они потому и сладкие, что в них изначально задумывался подвох. Такой подвох сейчас зияет на его руке под десятью швами — от локтя и до запястья. А вокруг разбросаны куски раскаленного железа, кое-где виднелись целые островки сплавленного песка, превратившегося в стекло, к тому же везде были разбросаны трупы.

Трупов было так много, что даже приезжие спасатели не успевали их собирать, и кое-какие разлетевшиеся внутренности сильно пахли на жаре. Медики шастали за камнями, расколотыми памятниками и валунами, собирая оторванные конечности и расплавленные куски поврежденных дроидов. Огромный сосуд «Магуро» сравнялся с пустыней, возвышаясь над песком унылой каменной кочкой. На его фоне остальные два, там вдалеке, выглядели просто исполинами.

— У тебя повысилась температура тела, — прошептал тихий голосок у Дэвида на груди.

Медсестра засобиралась к другим пострадавшим, Дэвид проводил ее взглядом, отдельно — ее пухлые округлые ягодицы, которые потряхивались так забавно и приятно глазу. После ее ухода Кубик начал разговаривать.

— У меня лихорадка, потому что я получил ранение. Это совершенно нормально, — Дэвид совсем не удивился ни ране, ни поту на лбу, когда его начало трясти от жара. Это было не первое его ранение, — Мне вкололи регенерирующую сыворотку по ходу швов, и через пару часов все начнет заживать. У меня такая генетика — сначала колят, а потом сразу все затягивается, и лихорадка проходит. Иногда мне даже грустно, когда она заканчивается. Приятное ощущение, особенно ломота в теле. И больше всего нравится, когда лежишь в кровати и тебе никуда не нужно идти.

Дэвид покинул карету скорой помощи, чтобы не занимать нужное место. Есть граждане и послабее его, и которые чувствуют боль, особенно если им оторвало руку или ногу. Он даже видел, что у кого-то недоставало уха.

— А сейчас тебе приятно? — тихо осведомился Кубик.

— Совсем нет. Вокруг пустыня и ни одной удобной кровати. Это расстраивает.

— Что значит расстраивает?

Дэвид задумался.

— Это, как если бы солнце сильно-сильно светило, и ты вкусно питался, но вдруг появилась туча и закрыло его от тебя.

— Ооо… — протянул Кубик. — Ужасно, что в пустыне нет удобной кровати.

— Мне нравится, когда ты просыпаешься, — улыбнулся Дэвид. — Только нужно быть смелее. Не молчи, если тебе хочется со мной поговорить.

— Дэвид сказал, что нельзя говорить при его начальнике. Нельзя, чтобы кто-то узнал обо мне на работе.

— Так ты поэтому молчал? — почесал затылок Дэвид. — Надо же, я и забыл. На такой работе как эта можно разговаривать. Моему временному начальнику, видимо, плевать на окружающих, и тем более на какой-нибудь говорящий Кубик. Он только и делает, что думает о разгадках. Никогда не встречал такого… — тут Дэвид задумался, потому что Андрея нельзя было назвать самовлюбленным. Как может человек любить себя, если все его мысли занимает какая-то полумертвая женщина с рыжей гривой? Он даже заставляет себя думать, как она. Куда это годится? Так недолго и с ума сойти. Тогда себя и не полюбишь толком. — …никогда не встречал такого безразличного ко всему человека. Он ничего не ценит, кроме своих дурацких разгадок. И Кубика ценить не будет, он даже тебя не заметит.

— Мне должно быть обидно? — спросил Кубик.