Книга Скрытое королевство, страница 118 – Холли Рене

Я понятия не имел, что за послание перехватил отец, но знал: ничем хорошим это не обернется. Бабушка никогда и ничего мне не отправляла.

Я сам к ней приходил.

Таков был наш уговор.

И так было годами, за спиной у отца. При мысли о том, что он обо всем узнал, меня охватил ужас.

– Я вернусь.

– Он дома, – сказал Кай, поморщившись. Он знал, как я ненавижу туда возвращаться.

Я кивнул, но не стал дожидаться их, чтобы попрощаться. Я развернулся на каблуках и выбежал с тренировочной площадки. В голове у меня пронеслось множество разных мыслей.

Что бы ни выяснил отец, нельзя было допустить, чтобы это переросло в нечто, угрожающее моей преданности восстанию или отцу.

К сожалению, одно шло наперекор другому.

По венам заструилась сила. Я чувствовал, как ее неугомонная энергия жаждала вырваться на волю.

Я едва переставлял ноги по тротуару. Каждый шаг по пути к дому давался тяжелее предыдущего. Сердце бешено колотилось от осознания того, что меня ждала стычка с отцом. Давно их уже не было. Я искренне боялся отца, и сейчас ощущал, как закрадывается привычное опасение.

Оранжевые отблески пламени плясали на окне, отбрасывая жуткие тени по всей тускло освещенной комнате. Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, и занес руку, чтобы постучать в тяжелую деревянную дверь. Стук кулака прозвучал тихо, зато сердце билось так громко, что я был уверен: отец его услышит.

– Заходи.

Отзвук знакомого глубокого отцовского голоса эхом отразился от двери. Я на секунду замялся у двери, но затем толкнул ее и зашел.

Когда я переступил порог, в нос ударил запах бурбона и старых книг.

Я стоял в гостиной, и в свете камина вокруг меня кружились пылинки.

Половицы заскрипели под ногами, а в воздухе до сих пор витал слабый запах отцовского мыла. Когда-то этот дом был наполнен смехом и любовью, теперь же он казался пустым и зловещим. Не глядя на семейные картины на каминной полке, я повернулся к отцу.

Остались только я и он, а вокруг – призраки нашего общего прошлого, которых мы оба старались избегать.

Отец развалился в потертом кожаном кресле, скрестив длинные ноги и закинув на колено лодыжку. Он медленно отпил из хрустального бокала, наполненного темно-янтарной жидкостью, и указал на захламленный кухонный стол. Там, среди полупустых кружек и разбросанных бумаг, лежал развернутый пергамент.

– Я тут кое-что для тебя нашел, – сказал он, не сводя с меня глаз.

Изящный почерк на пергаменте показался мне знакомым. Сердце учащенно забилось. Я отвернулся от конверта и снова посмотрел на отца.

– Что это? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Вот и я хотел бы знать, – сказал он, нежно поглаживая край стакана обветренными руками, покрытыми мозолями и шрамами. – Но оно адресовано не мне, а моему сыну.

Он прищурился, следя за моим дыханием. Я буквально видел, как в его голове крутились шестеренки, пока он пристально за мной наблюдал.

– Что там написано? – осторожно спросил я.

Он указал на стол стаканом, в котором плескалась темная жидкость.

– Тебе стоит это прочитать, – сказал он тихим неуверенным голосом. – Сомневаюсь, что я оценю это по достоинству.

Что-то здесь было не так. Чертовски не так.

Я знал, что бабушка не стала бы отправлять мне письмо, если бы не произошло нечто ужасное. Но теперь конверт попал в руки отцу.