Книга Видящий, страница 94 – Лия Арден

– Вот он, Лада. Скажи мне, что его просто убили. Посмотри на него и скажи, какой была его смерть, – потребовал Рослав, толкнув Мару ближе к помосту. Наверное, это место селяне называли главной площадью.

Взгляд Ильи застыл на двенадцатилетнем мальчике, останки которого раскачивались в петле. Именно что останки: практически один голый торс и голова в петле. Пустые глазницы были прожжены, кожа вокруг обуглилась до черноты. Руки и ноги были неаккуратно отрублены. Илью замутило от осознания, что тысячи порезов на его теле не были хаотичными: они вырезали клятвы отречения. От него, от его присутствия в их роду, так как плотью и кровью он связан со своей семьёй. Это сделали не незнакомцы, это сделала его родня.

Из архивов и заметок Кристиана и Андрея Илья знал, что у простых людей в древности были десятки предрассудков и своих идей, как правильно избавляться от заложных покойников или нечисти. Часто ритуалы были бредовые, изощрённые, лишь отдалённо отвечающие реальности. Но в целом к ним относились с некоторой долей понимания, потому что Мары не могли прибыть по первому зову, а при нападении нечисти своих близких как-то надо защищать. Если у деревенских получалось обезвредить нечисть каким-либо способом до прибытия Мар, то это был не худший вариант.

Илья видел некоторые книги Мар, где были записаны ритуалы деревенских для избавления от Морока, но и там говорилось, что ритуал жестокий и нерабочий, но был записан Марами как часть верований, которые они слышали в своих путешествиях, накапливая знания и анализируя мысли людей.

Весь помост был в крови, она до сих пор продолжала капать. Скорее всего, тело мальчика намеревались разрубить ещё на несколько частей и закопать в разных частях леса, чтобы он никогда не мог встать и вернуться домой. Они верили, что сжигать Морока нельзя. Из-за присущего им мрака дым от пламени отравит жителей, леса и скот в округе. Но и Мать-сыра земля, по их идеям, чудовищ не принимала. Прокляты они и упокоиться не могут. Поэтому надо разделить на части, чтобы Морок себя собрать не сумел, но прежде на теле каждый член семьи должен вырезать отречение, оборвать их кровную связь.

У Ильи, выросшего в любви и понимании, кружилась голова. Хоть сератианцы и остерегались Мороков, но при жизни Ильи относились к ним с должным почтением. Агата и Анна об этом позаботились. Увиденная беспочвенная жестокость была пугающе глупой.

У Лады не нашлось слов, как и у остальных Мар. Их взгляды были прикованы к изувеченному телу совсем юного Морока.

– Его звали Ратимир, и нрав его был под стать имени. Ему хотелось мира, а вон там его дом, – отчуждённым голосом начал рассказывать Рослав, указав на далёкую избу. Была она большой или маленькой, уже не разобрать, похоже – её спалили первой, огонь медленно спадал, пожрав всю древесину. – Его наставник погиб год назад, защищая эту самую деревню от огромной стаи упырей. Эту самую деревню… – С губ Рослава сорвался горький смешок, и он сплюнул на землю, будто этим жестом действительно мог проклясть всю землю.

Большинство Мар убрали мечи и склонили головы, безмолвно шепча молитвы Моране. Другие Мороки подняли свои маски, не скрывая ни горя, ни отвращения и раздражения из-за того, что сотворили с Ратимиром.

– Наша ошибка. Мы отвлеклись, и он сбежал. Но мы знали, что он просто хотел проведать семью. Говорил, они у него хорошие. Дед с бабкой, отец, мать, две сестры и четыре брата. Ратимир всё твердил, что Морок он или не Морок, они его любого примут. – Лицо Рослава исказила гримаса гнева, когда он кивнул на тело. – Приняли, как видишь.