Книга Щит, страница 116 – Дж. С. Андрижески

Она выбросила тонкую сигарету и затушила её носком ботинка.

— Ну привет, любовничек, — произнесла она по-русски.

Подняв ногу, она замахнулась ему по лицу.

Все тут же потемнело.

Огонь кровавыми волнами расцветает над полем.

Я смотрю, как тела отбрасывает назад, призрачный шёпот света кружит вокруг второго бака перед тем, как тот воспламеняется.

Он здесь, со мной.

Меня беспокоит то, каким знакомым он ощущается, насколько хорошо я уже его знаю.

Он наблюдает за разрушением сверху, руководя, как инженер или дирижёр. Все его внимание сосредоточено внутри замысловатых геометрических фигур света. Они колонной поднимаются над нами, искря и воспламеняясь, когда он сочетает и заново перестраивает их сложные нити.

Это прекрасно. Моё восхищение искреннее и почти смущённое.

Он сам прекрасен в оркестровке этой искусной работы.

Работа для него — все равно работа. Она требует сосредоточенности, силы воли, целеустремлённости. И все же она наполняет его такой свободой, напряжением мышц, использованием своих сложностей, которые все ещё кажутся ему новыми, и поэтому работа все ещё наполняет его облегчением, почти что томящимся желанием. Работа позволяет ему дышать. После долгих лет подавления, сокрытия, притворства тем, кем он не являлся, он позволяет этому выплеснуться наружу, а не поедать его изнутри.

Эта свобода причиняет боль моему сердцу.

Взрыв сотрясает землю поближе к тому месту, где он стоит в физическом мире. Шрапнель летит в его сторону, и двое видящих его защищают.

На мгновение я пугаюсь за него…

Затем он вскидывает щит белого света.

Щит плотный; он выталкивает силу наружу, защищая его и двух мужчин рядом с ним. Огонь, железо, дерево скользит поверх и вокруг них жарким ветром взрывного воздуха. Они как камни посреди стремительно несущегося ручья.

Я чувствую благодарность от двух видящих рядом с ним.

Они обожают его. Они безгранично обожают его.

Он рождён для этого. Он не знает больше ничего, на что бы он сгодился. Здесь не столько вопрос правильного или неправильного, плохого или хорошего, это скорее вопрос неиспользованных функциональных возможностей, направленных на благо какой-то цели… даже если эта цель на самом деле не является его целью.

Теперь он знает, что эта сила в нем в конце концов должна была найти выход.

Тем или иным образом ему пришлось выразить эту силу в его свете. Хоть он и не может доверять тем, на кого сейчас работает, себе он доверяет ещё меньше. Так что он работает на них и считает себя везунчиком.

У него есть цель.

Он помогает сделать мир лучше… пусть даже временно.

Воспоминания вламываются в мой разум, частички его, смешанные с частичками меня, а может, просто воспоминания об его воспоминаниях. Там живёт также исторический момент. Что-то важное, что-то, находящееся за пределами памяти любого видящего или человека. Знающие отпечатки их всех, словно засечка в их коллективной ДНК — всех тех, кто стал свидетелями тех лет.

Каким-то образом мы все несём ответственность.

Он не рождён. Он сотворён.

Он создан через безразличие, через терпение и намерение.

Мужчина держит пистолет у его головы.

Это маленькая головка, лишь чуть больше той, что я видела в лесу. Темные волосы заслоняют круглое лицо и раскосые глаза. Однако я не вижу его глаз; они для меня невидимы, как и большая часть черт лица.