Книга Щит, страница 151 – Дж. С. Андрижески

— Хочешь убить себя? — спросила она. — Валяй, червяк. Меня это устраивает. В этом мире и без того хватает червяков, — она сложила руки на груди. — Кому нужен ещё один… да ещё и тупой, к тому же.

Касс закатила глаза, но невольно слегка улыбнулась.

Мужчина с органической иглой для татуировок тоже, похоже, сомневался, но все-таки шагнул вперёд, когда Чандрэ во второй раз показала ему продолжать. Поверх поношенной чёрной футболки он носил кожаный фартук. На смуглом азиатском лице с грубыми чертами выделялись темно-синие глаза с бледно-розовым ободком. Слегка фыркнув, он сел на низкий стульчик рядом с потрёпанным кожаным креслом, за которым выстроились другие видящие, ожидавшие своей очереди на татуировку.

Касс старалась не смотреть на окровавленные тряпки, валявшиеся в грязи у его ног.

Она знала, что будет больно. Она видела, как молодые видящие плачут под иглой. Чандрэ заставила её наблюдать за процессом создания татуировок полудюжины видящих перед ней, чтобы она знала, как это больно.

Видящий с тату-иглой вновь посмотрел на Чандрэ.

— Ты возьмёшь на себя ответственность? — спросил он у охотницы.

Ну это уже слишком.

Касс закатила глаза.

— Нет. Мост сожрёт твою селезёнку. А я буду смотреть. Хохоча. Хохоча и напевая свою песенку «я ненавижу видящих»…

Другие видящие засмеялись громче, пока сердитый взгляд Чандрэ не заставил их утихнуть.

Касс поудобнее села на кресле, протягивая руку. Мужчина аккуратно наклонился над её кожей, занося иглу перед тем, как бросить на Чандрэ последний косой взгляд.

Приготовившись, Касс держала руку неподвижно — так, как на её глазах это делали другие видящие. Прежде чем иголка опустилась на её кожу, к Касс с другой стороны подошёл молодой парень-видящий.

Он уважительно поклонился, взглядом спрашивая разрешения.

Касс кивнула, ощутив прилив благодарности.

— Спасибо. Было бы здорово.

Он пристроился за креслом, чтобы удерживать её неподвижно, прижался своим плечом к её плечу и стиснул её руку. Видящий, державший иглу, бросил на Чандрэ последний беглый взгляд глаз странного цвета.

Затем он прижал кончик органической иглы к коже Касс.

Он начал работать, и все присутствующие видящие притихли.

Чандрэ не преувеличивала. Боль оказалась сильной.

Настолько сильной, что разум Касс опустел, и стало сложно не сопротивляться, не кричать. Она вообще не могла думать, пытаясь привыкнуть к ощущениям.

И все же она находила в этом что-то настолько знакомое, что это позволяло её разуму и телу привыкнуть к чувству, которое иначе оказалось бы агонией. Боль постепенно усиливалась по мере того, как больше этих кислотных чернил проникало под её кожу. Её рука как будто горела в огне, и в то же время её кто-то жрал.

И все же Касс испытывала странное удовлетворение от того, что она переживала кое-что похуже.

Намного хуже.

Хуже всего, с чем сталкивалось большинство наблюдавших видящих.

Касс прикусила губу, на её глаза навернулись слезы, но она не ёрзала в хватке мужчины-видящего. Она не издавала ни звука, даже когда татуировщик убрал иголку, вырвав частицу её плоти и кожи.

Она смотрела, как он меняет цвет чернил, наполняя органический держатель бледно-голубым.

Затем он начал снова. В этот раз было больнее.

Но опять-таки, не так больно как то, что она пережила в руках Териана.

Боль сама по себе не могла её сломить — уже не могла.