Книга Щит, страница 211 – Дж. С. Андрижески

В некотором роде ему придётся стать единым с конструкцией.

Сканируя характеристики серебряных нитей, образовывавших мета-структуру конструкции, Ревик понял, что именно означало предупреждение Балидора.

Там жил свет Дренгов.

Он густо плыл внутри конструкции, как и в свете Салинса — почти такой же насыщенный, каким он помнил его в Пирамиде. Что бы там ни говорил Салинс, что Териан поддерживал единственную прямую линию с Дренгами после крушения Пирамиды, он немного лукавил. Здесь тоже присутствовала их сила. Она отдавала немного другим привкусом. Она также была менее очевидной, словно их свет доходил до конструкции через обширный фильтр.

Отпечатки Дренгов оставались неопровержимыми.

Уставившись на этот свет, Ревик внезапно увидел Элли, стоявшую перед ним в грязном дворике. Рука Териана сжимала её горло, и она балансировала на цыпочках. Она была голой, покрытой синяками, многие из которых оставил он сам. Она орала на него, хоть Териан и держал её за ошейник… говорила ему не беспокоиться о ней.

От вида её, так близкой к нему, такой реальной вопреки расстоянию между ними, все обрушилось на Ревика.

Его сердце болело — болело так сильно, как ничто и никогда за всю его жизнь.

Однажды он сказал Териану, что переметнётся, если придётся.

Где-то в этом мгновении колебания Ревик осознал, что его разум принял решение ещё до того, как он на самом деле обдумал вопрос.

— Брат Ревик! — сказал Балидор вслух.

Ревик не повернулся, но крепче стиснул зубы.

Смахнув лидера Адипана из своего света, он взял ключи, предоставленные Врегом, теперь уже разозлившись. Не глядя ни на кого, он позволил серебристым нитям резонировать с его aleimi, игнорируя тревогу, которую он ощущал от Балидора… и дрожь, которая пробежала по нему от того, как легко данная частота все ещё встраивалась в его собственную структуру.

Через считанные секунды Ревик осознал, что адаптирует их вес, перестраивает себя с учётом этой добавившейся структуры, с учётом умножения его света от того, что держало бразды на другом конце.

На мгновение он замер совершенно неподвижно, глядя в перспективу, на которую он не смотрел уже лет сорок.

Такое чувство, будто ему суждено находиться здесь.

Ощущалось это как возвращение домой.

Я не могла видеть. Вспышки полыхали перед моими глазами, ослепляя меня.

Я ощутила слабую благодарность за то, что на мне есть одежда, хотя я знала, что это помогало лишь относительно. Наплыв тел толкал в направлении, противоположном тому, куда я пыталась идти, зажатая между охранниками и державшая скованные руки перед лицом.

Люди трогали меня везде, куда могли дотянуться, и они не очень-то деликатничали. Я слышала треск рвущейся одежды, ощутила, как их пальцы ласкают голую кожу. Я знала все это в какой-то части сознания, но продолжала смотреть прямо перед собой, стискивая зубы, чтобы сохранить спокойное выражение.

Я стала одной из тех персон в новостях — тех, которые способствовали продажам таблоидов и просмотрам основных сетей. Тех, над чьими фотографиями красовались кричащие заголовки. Тех, которые всегда умудрялись выглядеть обкуренными в то мгновение, когда камера ловила неподвижный образ их реальных лиц, не скрытых аватарами.

В моем случае это правда.

Прежде чем вертолёт приземлился, Териан вогнал мне в шею ещё один полный шприц чего-то там.