Книга Меч, страница 111 – Дж. С. Андрижески

Я почувствовала, как это ускользает от меня. Я провожала это взглядом.

Блядь, как же было больно. Умирать — это больно… очень.

Но здесь, где я теперь находилось, больно не было. В начале. Дискомфорт, притаившийся на краях моего света, поначалу был незаметным, от него легко было отмахнуться. Когда он сделался более настойчивым, держа мой спящий свет и разум на грани, я сказала себе, что это временно, это отклонение.

Какая-то часть меня боялась умирания, сказала я себе.

Эта боль, которую я ощущала — всего лишь страх. Страх неизведанного. Страх того, что придёт потом.

Настоящая боль постепенно выходила на поверхность. Она струилась по крошечным световым венам, как маленькие искорки острого, холодного и жаркого света.

Я едва это ощущала, говорила я себе. Это было эхо. Малозначимые отголоски.

Они всплывали ещё сильнее, перемещались в мои кости, в суставы моих рук и ног, мои лёгкие, пока я пыталась сделать вдох. Они передвигались в мою спину, очерчивая каждое ребро, каждый орган. Я говорила себе перетерпеть. Это всё равно отклонение, думала я. Это не могло продлиться долго.

Затем, через неопределённое количество времени, перерывы между искрами растворились.

Я едва могла спать. Мне начали сниться плохие сны.

Их снилось всё больше, даже когда я была почти уверена, что бодрствовала. Я постоянно видела сны.

Я начала покрываться потом.

Затем я уже задыхалась, постоянно потела, с меня сошло сто ручьёв пота. Я потела в этом разгорячённом тепле, но теперь это напоминало пытку, словно удушение, неспособность дышать или видеть. Такое чувство, будто мою кожу сдирали с моей плоти. А затем и саму плоть сдирали с моих костей.

Я начала кричать. Я орала и звала на помощь, чтобы кто-нибудь мне помог.

Я звала его.

Это было больнее умирания. Это было больнее всего, что я когда-либо ощущала в жизни. Было настолько больно, что я не могла оставаться неподвижной, но движение причиняло ещё больше боли. Я пыталась высвободиться из оков. Они врезались в мою плоть, натирали до кости.

Я не могла найти границы того, что меня сдерживало, и заколотить по ним.

Никаких других светов здесь не находилось. Ничто не жило в этой тёмной яме кроме меня. Я кричала, ощущая лишь потерю, пустое пространство там, где должен быть он.

Ни с чем не сравнимое горе пыталось разорвать мой разум на куски.

Это было хуже боли. Это было хуже всего, что случалось до сих пор.

Мои вопли превратились в крики. Гортанные, мучительные крики, которые вырывались как будто из моего позвоночника. Я звала его. Я звала каждой унцией своего существа…

Он так и не ответил.

Его больше нет. Я знала, что он мёртв. Эта мысль снова и снова рвала меня в клочья, сокрушая какую-то часть меня, хотя я не догадывалась, что её всё ещё можно сокрушить. Мои крики превратились в рыдания. Мой свет полыхал вокруг меня, пытаясь вырвать меня из моего тела.

Он сказал, что не может… он сказал, что не может жить без меня.

И всё же воля жить удерживала меня здесь. Она не давала мне отпустить.

Я ненавидела это. На протяжении долгого, долгого времени, казавшегося бесконечностью чёрной боли и одиночества в пустом, лишённом света пространстве, я существовала, не желая существовать.

Я мечтала о смерти.

Я мечтала, чтобы что-нибудь сокрушило во мне эту стискивающую хватку.

* * *