Книга Тень, страница 185 – Дж. С. Андрижески

Глаза Врега сияют каким-то лихорадочным светом.

— Я никогда не видел ничего подобного, брат Нензи! — говорит он, поднимая ладонь в знаке клятвы. — Ни один видящий на том поле ничего подобного не видел. Дни людей сочтены! Нашему рабству пришёл конец! Они больше не посмеют сажать в клетки, насиловать и пытать наших людей, потому что Сайримн их остановит!

Нензи не может ответить.

Он смотрит в пол под своими ногами, его разум затерялся в дымке движущихся частиц и наполовину знакомого света. Он силой вытесняет это из своего aleimi, поддерживает вокруг себя завесу, которую дядя сказал ему носить перед другими видящими. Он знает, как высока вероятность, что в итоге они раскроют его личность. Его дядя непреклонно настаивает, чтобы он оставался анонимным как можно дольше, и это он тоже понимает.

Так что он лишь кивает в ответ на слова Врега и хмурится.

— Так можно мне выпить, брат Врег? — спрашивает он потом.

Другой видящий улыбается и хватает его за руку.

В маленькой палатке царит заразительный дух празднования, но Нензи невольно поражается всему этому, теряется в триумфе, который ощущает в свете других видящих. Они передают ему бутылку, которая оказывается австрийского происхождения, и открывают её для него ещё до того, как он останавливает взгляд на костре, который они разожгли под дырой в центре палаточного навеса.

Позднее тем же утром начинается пение.

Нензи лишь наблюдает и слегка улыбается, когда они начинают выть как волки и нескладно распевать старинные традиционные песни, которые он помнит из детства.

Ему приятно видеть их такими.

Видеть их воспарившими от адреналина и вновь обретённой надежды, даже если он не может полностью разделить это с ними. Но он чувствует более тёплое отношение к их светам, чем прежде. Он слушает с некоторым удивлением, хоть он и не может ощутить их свободу, триумф или хоть какое-то реальное чувство достижения. Вместо этого ему приятно, что он сделал приятно им.

Большую часть той ночи это кажется ему реальнее, чем причины их смеха и привязанности.

Раз или два ему приходит в голову мысль о недостатках в его действиях, об утрате контроля…

Смерти.

Боль полосует его сердце. Его разум пытается осознать цифру, которую назвал ему Врег.

Но он не может заставить себя задуматься над этим.

Так что он просто сидит у костра с перевязанной головой, слушает, как они смеются и делятся историями об увиденном. Ни на секунду он не верит их словам до конца.

Ни на секунду ему не кажется реальным, что они говорят про него.

Я с осоловелыми глазами и раздражением слушала Балидора, едва справляясь с тем, чтобы скрывать эмоции в своём свете, не говоря уж о голосе.

— Я это всё понимаю, — сказала я, когда он остановился, чтобы перевести дух. — Но я хочу, чтобы ты его отвязал. Я хочу, чтобы ты хотя бы снял с него цепи, — я показала на резервуар. — На нём всё равно будет ошейник. Он всё равно будет заперт внутри. Я просто хочу, чтобы ты позволил ему передвигаться внутри как нормальному человеку, а не как какому-то животному, привязанному к дереву.

Старший видящий посмотрел на меня, и его серые глаза выражали лёгкое неверие.

— Ты вообще знаешь своего супруга, Элли?

Я почувствовала, как напряглись мои челюсти. Посмотрев на него, затем на мужчину по другую сторону прозрачной органической панели, я скрестила руки на груди.