Книга Мост, страница 15 – Дж. С. Андрижески

Он не сразу сообразил, что сам издавал эти звуки.

Тёмная комната нависала над ним, душила, несмотря на высокие потолки, которые он мог ощущать своим бесконечно сканирующим и ощупывающим светом. Он чувствовал на своей коже ветерок из открытого окна, но ощущение клаустрофобии, пойманности в ловушку не ослабевало.

Он чувствовал себя потерянным, запертым под землёй и забытым.

Она бросила его. Как и другие, в конце концов, она его бросила.

Он постарался освободиться, сесть.

Даже сейчас, в момент такой боли, его разум просчитывал шансы, расстояние от второго этажа викторианского домика до земли. Он мог бы сломать ногу, если бы прыгнул. А может, он мог бы просто выйти наружу, побегать босыми ногами по траве — может, до парка, где он однажды наблюдал за ней, где он отчаянно хотел поцеловать её, когда она споткнулась и упала на Джейдена, посмотрела на него этими светящимися, нефритово-зелёными глазами, а Джейден подхватил её за руки и рассмеялся.

В отношении неё у него никогда не было самоконтроля.

Тогда он так сильно хотел поцеловать её — даже в той закусочной, когда она едва не убила Джона; даже в машине, когда они бежали от Шулеров; даже когда он материл её за то, что она бомбардирует его вопросами, пока он пытается спасти её жизнь и сбежать от людей, которые хотели забрать её; даже тогда.

Он хотел вернуться в то место в парке.

Он хотел вернуться туда и вспомнить.

Но он не мог. Он не мог пошевелиться.

Руки удерживали его с нескольких сторон.

Врег. Джораг. Гаренше. Четвертая пара рук могла принадлежать Балидору… а может, Локи. Балидору, который трахал Элли, пока Ревик скучал по ней, писал ей любовные письма, посылал ей цветы, умолял вернуться к нему. Джораг и Гар, которые только хотели трахнуть её, которые пялились на её задницу и свет всякий раз, когда думали, что Ревик не видит.

На мгновение ему захотелось убить и их тоже. Он хотел убить их всех.

Но и за это он не мог удержаться.

Боль затмевала всё. Она уничтожала всё в нём, плохое и хорошее.

Он издал очередное надрывное рыдание, силясь дышать.

Теперь он чувствует их света вокруг себя, чувствует, как они пытаются утешить его, успокоить… контролировать его. Они затягивают его в Барьер, в теплоту первоклассной конструкции над четырёхэтажным викторианским домом на Аламо-сквер в Сан-Франциско. Они стараются отцепить его конечности, окружить его светом Предков.

Они пытаются дать ему хоть какой-то привкус того, чего они дать ему не могут — чего никто не может ему дать, уже никогда больше.

Наверное, они боятся телекинеза, думает он.

Какая-то часть его даже сейчас мыслит логически.

Его способности вернулись.

Они начали исцеляться, пока его жена угасала перед ним, с каждым днём становясь более мёртвой, чем живой. Балидор поразился тому, как быстро исцелились те структуры над головой Ревика, как быстро всё это произошло после того, как Элли сломали, а их ребёнка забрали от них обоих.

Они вновь боялись его.

Они боялись, что он может сжечь дом или начнёт убивать их всех, что вообще-то не такой уж безумный страх, учитывая, какие извращённые мысли только что гуляли в его голове. Но об этом думать тоже больно, и не только потому, что их смерти ничего не решат.

Он не хочет убивать своих друзей.

Он не хочет убивать людей, которых любила Элли.