Книга Мост, страница 329 – Дж. С. Андрижески

Он не подпускал меня близко к себе — или к своему свету — чтобы позволить узнать.

Но теперь тупиковая ситуация должна завершиться.

Поскольку я полагала, что он не сможет покончить с этим самостоятельно, даже если его поместят в приватную конструкцию внутри Резервуара, я должна быть той, кто сделает это.

Кроме того, я не могла больше выносить разлуку с его светом.

Прошло уже достаточно времени.

И эти последние несколько месяцев тоже не были для меня праздником.

Он поднял взгляд только один раз.

Когда дверь впервые отворилась.

Увидев, что дверь открыта, он нахмурился, узкие губы скривились, а глаза ожесточились и стали похожими на стекло. Но как только он узнал меня, стоящую там, его глаза расширились. Я видела, как его ясные радужки осмотрели меня, как его взгляд скользнул по мне, а затем метнулся в сторону, как будто обжёгся.

Хмурый взгляд исчез, в отличие от того, что я ожидала увидеть. Ревик не казался сердитым, и даже настолько уж не желающим разговаривать со мной. Он не приказал мне выйти.

Чёрт возьми, он вообще ничего мне не сказал, по крайней мере, сначала.

Когда Торек закрыл за мной дверь, заперев замок с всё ещё слышимым скрежетом колеса, даже за дверью почти метровой толщины, Ревик так и не поднял головы. Я оглянулась назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как лампочка над дверью сменила цвет с тёмно-красного на зелёный.

Как только это произошло, я выдохнула, переводя взгляд на Ревика.

Только тогда я поняла, что он активировал прозрачную панель между своим сегментом резервуара и соседним.

По тому, на какой стороне комнаты располагалась панель, я знала, в чей резервуар он смотрел. Ревик больше не взглянул на меня, хотя прошло, наверное, уже несколько минут.

— Почему ты не там? — наконец спросил он.

Он указал на окно, не смотря на меня.

Его голос потряс меня и заставил молчать. Он звучал именно так, как я его помнила. Может быть, одного лишь этого оказалось достаточно. Может быть, дело в том его низком тоне, который, казалось, исходил в равной степени из груди и из горла, а немецкий акцент ожесточал слоги.

— Я был бы там, — сказал Ревик во время моего молчания.

Я проследила за его взглядом и жестом пальцев до другого резервуара, где в кроватке лежала Лилай.

Я смотрела, как она спит. Её крошечные пальчики сжимали ручку плюшевого слона, которого именно Балидор (из всех возможных кандидатур) откопал для неё где-то. Она была одета в пижаму-комбинезон со слониками на штанинах. Вероятно, пижама досталась от одного из людей на борту, у которых были маленькие дети. Лилай выглядела мирно во сне, даже если я почти могла видеть более плотные потоки света вокруг её фигуры.

Я знала, что если бы я хоть немного острее осознавала себя саму и факт её реальности, то просто наблюдая за ней, могла бы прийти в ужас. Сам факт того, что я вообще стала родителем, мог бы привести меня в ужас.

Оглянувшись на Ревика, я увидела, что он не сводит с неё глаз.

Не пытаясь понять выражение его лица, я шагнула вглубь комнаты. Я сосредоточилась на нашей дочери, пока взгляд Ревика оставался прикованным к этой прозрачной стене. Я не могла не сглотнуть от напряжения, которое увидела на её крошечном лице, и сделала неопределённый жест рукой.

Я почувствовала себя почти оправдывающейся, как только подумала о его вопросе.