Книга Мост, страница 57 – Дж. С. Андрижески

— Ты всё ещё работаешь на него? — прорычал Ревик. — Ты всё ещё их бл*дская пешка, Джон?

Он снова шарахнул его головой об пол, уже сильнее.

— Отвечай мне! — прорычал он.

Он снова тряхнул его, и у Джона помутилось перед глазами, когда его голова ударилась об пол в третий раз. Джон ахнул, стараясь дотянуться руками до своего раскалывающегося черепа.

— Отвечай мне, мать твою! Ты пытаешься убить её, Джон? Или ты хочешь только моей смерти? Вот чего хочет этот мудак? Убить меня окончательно?

Джон мог лишь лежать там, пока его голова раскалывалась от боли; он не мог сформулировать слова или подумать о чём-то.

Он по-прежнему лежал там, как парализованный, когда женщина на кровати над ними начала кашлять.

Ревик застыл.

Он замер, тяжело дыша и напрягшись всем телом.

Он уставился на Джона широко раскрытыми глазами, переполненными горем, неверием и надеждой, воюющей со страхом, неуверенностью и сомнением…

Затем она закашлялась снова, ещё громче, как будто задыхаясь.

Ревик бросил тело Джона так быстро, что Джон мог лишь застонать.

Он хрипел, стараясь дышать, повернуть своё тело и застонав, как только в его сознании отложилось, что видящий освободил его от своего веса. Он потянулся к своему горлу, парализованный потоком воздуха, наполнившего его лёгкие сразу же, как только исчезло давление веса видящего. Джон даже не осознавал, что до сих пор не мог дышать.

Несколько долгих секунд тишины.

Затем Джон услышал вопль Ревика, зовущего кого-то за пределами комнаты.

Джон не мог осознать, что он сказал.

Он даже не знал, что это за язык.

Он слышал, что Ревик опять заговорил, в этот раз тише, слишком тихо, и Джон не мог разобрать слова в этом плавном бормотании, которое начало сплетать переполненный светом кокон вокруг силуэта на кровати. Джон ощущал искры от той паутины света, чувства слишком интенсивные, чтобы выражать их словами…

Ничего из этого он не мог осмыслить.

Он не мог пошевелиться, даже поднять голову. Он не мог посмотреть на кровать. Он не мог посмотреть на Ревика… и тем более на неё.

Он мог лишь лежать там, ощущая тошноту от чёрного дыма и тех раскалывающихся, раскачивающихся видений, которые хотели сожрать его разум медленными, раздирающими рывками.

Он всё ещё там какой-то своей частью.

Он всё ещё в той ужасной комнате у подножья Гималаев.

Он всё ещё горит на том алтаре, обугленном и одиноком.

Даниэлла «Данте» Васкес закашлялась, пытаясь прочистить горло.

Задрожав, она покрепче закуталась в толстовку с капюшоном, потёрла глаза и лицо онемевшей рукой перед тем, как откинуться назад и опять уставиться прищуренным взглядом на монитор.

Как и все остальные в этом чёртовом отеле, она страдала от остатков той болезни, которую они прозвали «заразой» — проявлялась она в проблемах с лёгкими и насморке разной степени тяжести; всё из-за нескольких тысяч миль засорённых канализационных труб, из которых всё просачивалось в подвал, а также из-за всей этой плесени, которая продолжала неумолимо занимать каждую доступную поверхность в отеле после цунами.

Не помогало и то, что большую часть времени в отеле было холодно — и это парадоксально, поскольку на улице стояла не по сезону жаркая и влажная погода.

Почему-то эта влажность внутри стен отеля из стекла и органики превращалась в холодный воздух, особенно теперь, когда им приходилось сберегать каждую искру электричества, а большинство окон не пропускало солнечный свет из-за органических щитов.