Книга Мост, страница 7 – Дж. С. Андрижески

Однако и это ещё не всё значение; ulintek также было выражением видящих, которое переводилось примерно как «ни рыба, ни мясо», то есть нечто, что не было ни тем, ни другим, и относилось к нескольким категориям одновременно.

Касс до сих пор упускала много отсылок видящих.

Ей придётся выучить их, если она собиралась передать эти культурные отсылки своей дочери. Тень и Фигран могли восполнить любые пробелы, конечно же, но это не ослабляло её решительности самой знать такие вещи. Она определённо не намеревалась сидеть в стороне, пока все, кроме неё самой, вносят вклад в образование её ребёнка в отношении её собственной расы.

Вновь отбросив с лица волосы, сдутые ветром, Касс всем весом навалилась на металлический поручень, положила подбородок на ладони и посмотрела на серо-синие волны.

Она всё ещё стояла там примерно двадцать минут спустя, когда к ней сзади подошла женщина-видящая.

Касс повернулась, почувствовав видящую ещё до того, как услышала или увидела её.

На ней было одеяние плотного, беззвёздного чёрного цвета, и её фигура, казалось, исчезала там, где ткань как жидкость окутывала её ноги и туловище на ветру, оставляя на виду её босые ноги. Ещё до того, как она заговорила, Касс знала, зачем пришла видящая.

Касс чувствовала, как это дрожит прямо за сознательными зонами её света.

Она чувствовала её.

Видящая осторожно, благоговейно прикоснулась к руке Касс.

«Пришло время вернуться к твоим обязанностям, наидрагоценнейшая и Грозная Война, — деликатно послала она. — Твоего присутствия очень не хватало».

Касс ощутила в её свете теперь уже знакомый разряд нежности и изумления.

По ней скучали. Её не хватало.

Понимание этого всё ещё заставало её врасплох каждый раз.

Она до сих пор ощущала тот же прилив трепета, ту же взрывающуюся волну любви, счастья и замешательства. Её свет полыхнул, на губах невольно заиграла улыбка. Это смятение чувств и восторга делало всё остальное в её жизни незначительным. Это делало все остальные её чувства и мысли не имеющими значения. Чувства были столь мощными, что какая-то её часть до сих пор поражалась их правдивости, хоть они и посылали проблески жара и искры по её свету.

Затем она увидит это.

Она увидит любовь, отражавшуюся перед ней в этих бледных, молчаливых глазах.

В те моменты она неоспоримо понимала, насколько это реально.

В те моменты это была самая реальная вещь в её жизни — самая реальная из всего, что она когда-либо знала и ещё узнает. Эта любовь делала всё остальное в мире неважным, и всё же, возможно, впервые, это делало всё значимым в той манере, которую она никогда не считала возможной.

Касс раньше презрительно фыркала на людей, которые болтали про то, как появление ребёнка изменило их жизнь, как это стало поразительным духовным опытом и так далее, всё то дерьмо, которым они поздравляли себя и трещали, качая на коленях своего пухлощёкого, странно выглядящего отпрыска. Но больше всего она ненавидела то, что с каким бы соответствующим энтузиазмом она ни отвечала на их дерьмо культа материнства, они награждали её сочувствующими взглядами, потому что она «не понимает».

Касс раньше смеялась над такими людьми.

Она всегда считала их самодовольными дурами, превозносящими материнство — одну из самых примитивных и грубо биологических из всех человеческих функций — в нечто квази-мистическое просто для того, чтобы подпитать своё раздутое и заблуждающееся эго.