Книга Чёрный прах, страница 68 – Дж. С. Андрижески

Сейчас все было настолько плохо, что я не могла спать по ночам.

Я просыпалась рано утром.

Иногда это убивало мой аппетит, поскольку боль и тянущее ощущение в груди и животе сопровождалось своего рода странной тошнотой.

Блэк однажды сказал мне, что там, откуда он родом, у видящих есть разные названия для этого: боль разделения, боль связи, сексуальная боль, боль видящих, даже «голод».

Он также предостерёг, что это будет влиять на окружающих, включая людей.

Он сказал, что они не будут знать, почему реагируют на меня таким образом, но и не сумеют полностью это игнорировать, особенно те, кого я привлекала по другим причинам. Он описал, что в таком состоянии из моего света исходит то, что он называл «тягой». Он сказал, что какая-то часть меня будет притягивать свет людей, особенно их секс-центры.

Эта мысль слегка внушала паранойю.

В результате всего сказанного им, что в то время показалось правдой, я привыкла прятаться от других людей, когда все становилось совсем плохо. К счастью, хуже всего обычно бывало по ночам и рано утром, так что в целом я проживала худшие периоды до того, как осмеливалась показаться на публике.

Тем утром я сделала так же — попыталась, во всяком случае.

В конце концов, мне пришлось встать прежде, чем я сумела взять это под контроль.

Сначала я выбралась из постели, надеясь, что душ избавит меня от остатков этого чувства. Когда это не сработало, я понадеялась, что может, завтрак поможет. Я постаралась не делать мысленных подсчётов, сколько часов сна я в итоге получила, но более аналитическая часть моего мозга все равно сделала прикидки.

Пять часов. Я проспала примерно пять часов.

Опять-таки, неплохо, учитывая, как долго я таращилась в белый потолок.

И все же Ковбой и Энджел уже вышли на патио, завтрак был накрыт на сине-белом кафельном столе в цветочек, а их стулья были развёрнуты к пустыне и бассейну. Глядя на синее небо, красные горы и линию высоких белых облаков, я вздохнула, чувствуя, как этот жёсткий шар напряжения в моем животе пытается расслабиться.

— Великолепно, — произнесла я, заставив их обоих повернуться.

Ковбой широко улыбнулся мне, щурясь от солнца. Его худые мускулистые руки торчали из безрукавной майки с гигантским символом «Ом» на санскрите. Его серые глаза отражали солнечный свет, выделяясь на загорелом лице.

— Садись, док, — сказал он, махнув на стол. — У нас тут полный комплект. Энджел решила, что ты все ещё будешь голодна.

— Ты поспала? — спросила Энджел, поджимая полные губы и прикрывая глаза темно-коричневой рукой. — Ты выглядишь усталой, Мири.

Я пожала плечами.

— Так и есть. Но сегодня чувствую себя намного лучше.

Однако она была права.

Я действительно выглядела усталой. Я заметила это в зеркале ванной, когда вышла из душа. Я также заметила, что похоже похудела.

При этой мысли меня слабо кольнула боль, заставив стиснуть зубы — напоминая, что сегодня было намного хуже, так плохо, как ещё никогда не было.

Я также знала, почему так.

Все хуже, потому что я находилась ближе к Блэку. Все хуже, потому что я знала, что он на расстоянии одной автомобильной поездки — наверное, сидит за другим кухонным столом, ест завтрак с Мэнни, его дочерью, зятем и внуками.

Я задавалась вопросом, были ли у них на завтрак тоже блинчики, фрукты и взбитые сливки, или же они ели что-нибудь более домашнее и в духе резервации.