Книга Чёрные Гавайи, страница 207 – Дж. С. Андрижески

— Я думала, тебе это не нравится, — выдохнула я, впиваясь ногтями в его спину. — Я думала, тебе не нравится, когда я это делаю… что это напоминает тебе о вампирах…

Он вонзил зубы мне в плечо.

Я потрясённо ахнула.

Моё тело выгнулось дугой, порочно скользнув по его телу, и он издал низкий стон.

Его тон снова стал глубже, тяжелее… я едва не кончила от одного этого факта, но он остановил меня, используя свой свет.

Он обхватил мои бёдра руками, останавливая нас обоих, останавливая физически, и его кожа вспыхнула под моими руками, когда он закрыл глаза. Его голос сделался низким, таким глубоким, что я прочувствовала каждое слово вплоть до своих ног и кончиков пальцев.

Я так давно не слышала этот его тон, что мне стало больно.

— Ты бы сделала это, док? — грубовато спросил он. — На том пляже этим вечером? Если бы я всё же спросил, бл*дь… если бы мне представился бл*дский шанс спросить тебя…

Когда я попыталась прижаться к нему, он крепче стиснул мои бёдра, удерживая меня.

Его голос по-прежнему походил на низкое, тяжёлое рычание.

— Gaos… untielleres…

Я задрожала, прикрывая глаза.

Этот тяжёлый тон, появлявшийся в его голосе, его говор на языке видящих, эмоции, которые я слышала в его словах, его жар, заполонивший мой свет… всё это сводило меня с ума, бл*дь.

Каким-то образом я забыла.

Я забыла, как это было, когда мы оставались наедине.

Я забыла, каково это — когда между нами всё хорошо.

Думая об этом, я поняла, что это исчезло.

Эта молчаливая, замкнутая отчуждённость… эта пропасть, висевшая между нами после Ника, после того, что случилось на крыше… она исчезла.

Она наконец-то исчезла.

Осознание этого вызвало слезы на моих глазах.

Глядя в эти светящиеся кошачьи радужки, я крепче прижала его к себе, смаргивая слезы и пытаясь отдышаться.

— Так вот почему? — выдавила я. — Вот почему ты не хотел заниматься со мной сексом?

Я почувствовала в нём эмоциональную реакцию, настолько сильную, что задохнулась, схватив его за руки. Я почувствовала, что он смотрит на мои слёзы. Он целовал моё лицо, целовал мои закрытые глаза, и я целовала его в ответ, дотягиваясь до его волос, притягивая его, обхватывая его ногами.

Он вошёл в меня до упора, и мой разум опустел.

Он сделал это ещё раз, уже медленнее и глубже, и по мне пробежала жёсткая дрожь боли. Я опять едва не кончила. Когда он остановил меня в этот раз, я раздражённо вскрикнула.

Я чувствовала в нём печаль, но он не закрывался.

Осознав, что я ощущала его закрывшимся с тех пор, как я вернулась к нему в Калифорнии, практически всё время на Гавайях, ещё до того, как кто-то начал активные попытки нас убить, я почувствовала, как на глаза навернулись слёзы.

В этот раз я не стала их сдерживать.

Я вспомнила ссору, которую мы затеяли в пустыне, как раз перед тем, как упала боеголовка.

Я вспомнила его эмоции тогда, почти полную потерю контроля над его светом, даже в тот момент.

Он обвинял меня в том, что я не впускаю его, закрываю свой свет, лгу ему об этом. Не думаю, что кто-то из нас упоминал Ника где-либо в этом разговоре… но Ник висел там, между нами, как какой-то призрак.

Теперь я не чувствовала его присутствия.

Он исчез.

Он наконец-то исчез.

«Я люблю тебя», — послал он.

Я так остро чувствовала его слова, что прикусила губу, а мои пальцы глубже запутались в его волосах.