Книга Я сделаю это для тебя, страница 90 – Салма Кальк

Ещё впереди ехал распорядитель всего этого шествия, седой и здоровенный герцог Вьевилль. У него и конь был под стать — огромный и рыжий. Сказали — не боится ничего, ни выстрелов, ни магии, ни некромантии. Герцог тоже был при параде — в маршальском, как шепнул мне Максимилиан, мундире, белом с золотом, сиял на солнце, как сверхновая звезда, и что говорить, представлял собой отличную мишень. Но вдруг его тоже охраняет некромант? Хорошо бы.

Когда все приготовились — десятка четыре военных и придворных, наверное — Анри подал знак выступать. Запели трубы, начал формироваться впереди портал — из кристалла в руке Анри. В этот портал и шагнули сначала трубачи и знаменосцы, а за ними и все прочие. И мы.

Вышли тоже в яркий свет и на солнце, и я завертела головой — где мы вообще. Оказалось — на площади перед стеной и воротами.

Город давно уже перерос старинные крепостные стены, и вокруг площади теснились дома — каменные, в два-три этажа. Правда, некоторые дома выглядели покинутыми — с пустыми окнами без рам, а кое-где даже и без ворот. Из целых окон глядели люди, кое-где прямо свешивались наружу.

Отряд вышел весь и построился, трубы снова запели, застучали барабаны, а следом за нами всеми пристроились солдаты — видимо, они оставались здесь, не ходили в Лимей. И мы медленным шагом двинулись в распахнутые ворота.

О да, это было красиво — идущие в ногу кони, трубы и барабаны, развевающиеся штандарты и блики солнца на драгоценностях и золотом шитье. Глашатаи возглашали, что положено — «его высочество Анри де Роган», «его высочество Максимилиан де Роган», «её высочество Женевьев де Роган». И повсюду стояли люди.

Красиво и торжественно, но…

Внутри стен разрушений было ещё больше, чем снаружи. Я так понимала, что ту улицу, по которой мы движемся, расчистили, но что там в боковых улицах — бог его знает. Дома зияли провалами вместо окон и ворот, некоторые ворота были разбиты. И я старалась не думать, что за каждым окном может прятаться противник с ружьём.

Люди на улице вели себя по-разному — кто-то бурно приветствовал, кто-то молча смотрел. Я никак не могла ощутить общее настроение — чего было больше, искренней радости или настороженного молчания. Вообще-то явление Роганов предполагало войну, войну неизвестной длительности, несущую ещё большие разрушения и потери, потому что все знали — Роганы не отступятся.

Правое бедро потихоньку нывшее, начинало уже просто болеть. Краски в глазах меркли, солнце палило слишком сильно. Я отчаянно надеялась, что улыбаюсь достаточно прилично — опыт разного рода торжественных мероприятий дома был. Улыбаемся и машем. Я опасалась махать, чтобы ненароком не нарушить равновесие тела, и просто улыбалась.

Мы миновали круглую площадь, и дальше улица стала немного уже, если раньше по обе стороны от нас троих ехали ещё люди в форме, то теперь — уже нет. Мы трое, Анри в центре, Максимилиан справа, я слева. Топ-топ-топ, цок-цок-цок. Солнце светит, нога болит. Но я же теперь тоже из упёртых Роганов, значит — должна соответствовать.

Сухой треск с противоположной от меня стороны разорвал торжественное пение труб как раз в тот момент, когда я предавалась жалости к себе и страдала, что не знаю, долго ли ещё. Мгновенно встряхнулась, ещё сильнее вцепилась в поводья… Хорошо, лошадь не испугалась. Ни одна лошадь не испугалась, что там. И никто не упал наземь. Стрелок промахнулся? Сработала защита? Кто-то из отряда метнулся вправо, откуда раздался выстрел, и что-то там происходило. Наверное, я потом спрошу, что.