Книга Мы сделаем это вдвоём, страница 143 – Салма Кальк

Я подняла голову, встретилась взглядом с тёмным облаком и попыталась расправить плечи и не съёживаться.

- Я Женя, здесь и сейчас называюсь Женевьев дю Трамбле. Магом не была до последнего времени.

- Ты чужая. Над тобой у них нет власти. Ты пройдёшь, - а потом хищная голова повернулась к Каданаю и дальше хрипела уже ему: - Расскажи им всё. Она пройдёт, они помогут. По тонкому лучу. Пусть поторопятся. Оковы слабеют, туман ширится. Зима будет долгой. Зима будет суровой. Зима не отступит, весна не услышит. Лёд крепчает. Лёд наверх, туман вниз. Встретятся – дороги назад не будет. Ни для кого. Ни для кого, ни для кого, ни для кого, запомни!

Тьма закрутилась на месте, а потом с громким хлопком втянулась обратно в очаг, куда-то под тлеющие деревяшки. Язык пламени плеснулся оттуда и мгновенно убрался обратно. Стало темно.

Я закрыла глаза и оперлась плечом на Анри. Сил почему-то не было совсем.

Через полудрёму услышала его голос:

- А теперь, почтенный Каданай, будьте любезны пояснить всё то, что мы сейчас здесь услышали. Кто следит и голоден? Что им нужно? Где они есть? Какие оковы слабеют? И причём тут наша госпожа маркиза?

Меня снова держали за руки и подпитывали, да почему я дохлая-то такая, что за дела! Я опиралась спиной на Анри, он держал за плечи. Одну ладонь взяла Дуня, другую Асканио. Постепенно в глазах наводилась резкость, откуда-то сзади в шатёр проник холодный воздух, я вдохнула полной грудью.

- Вот как, значит. Все не то, за кого себя выдают, - усмехнулся Демьян Васильич. – Евдокия-свет Филипповна вовсе не знахарка, а могучий маг, молодой человек что-то видит обо всех, что недоступно иным, наш старинный знакомец Каданай под определённым углом имеет волчьи уши, а Женевьева-свет Ивановна и вовсе незнамо кто.

- Может того, пойдём отсюда? – я распрямила плечи. – Холодно и неуютно. Господин Каданай, рискнёте принять моё приглашение? В моём доме накормят, напоят, там тепло, а все, кому не захочется идти домой, смогут переночевать на лавках, их достаточно, и они широкие, - можно даже подняться на ноги, опираясь на Анри, и встать.

На удивление, никто не возражал, даже Каданай. Он что-то проделал, что от очага даже дым идти перестал, набросил шубу с шапкой и сообщил, что готов идти. А мы-то сами давно уже были готовы и вышли наружу, на лёд.

Судя по небу, перевалило за полночь, когда успело? Ясно, звёздно, морозно. А с той стороны нашего залива, где вход в бухту, скользил знакомый силуэт с фонарём.

Демьян Васильич сплюнул, я показала ему кулак.

- Молчи, соседушка, можешь за мою спину встать, если опасаешься. Не тронет она тебя.

И пошла вперёд. Поскользнулась на открытом участке, завалилась бы, но Анри поймал, приподнял и поставил на ноги.

- Держитесь, друг мой сердечный, - ещё усмехается.

Ну, мне дважды говорить не надо, я вцепилась в его локоть и так добрела. Остановилась, поклонилась.

- Доброй тебе ночи, Алёна Дмитриевна, - и стою, такая, будто нет за моей спиной всех этих людей.

Дуня тоже поклонилась и поздоровалась, Демьян завис, Анри поклонился просто, но изящно, Асканио – тоже, после того, как справился с изумлением. Северина толкнули в бок, а то он просто стоял с разинутым ртом – как же, по его же специальности, нежить – но внезапно разумная. Каданай что-то быстро-быстро и едва слышно бормотал про себя.