Книга Мы сделаем это вдвоём, страница 175 – Салма Кальк

Философия Каданая вызвала у Анри усмешку, он тихонько фыркнул в усы и сказал:

- Северин, ты очень нас всех обяжешь, если освободишь дом маркизы от этой падали.

Северину только того и надо было, раз – и нет больше тела.

А мы вернулись в большую залу.

Там Марьюшка с Меланьей, Ульяной и Пелагеей согрели чай, принесли пирогов и разлили беленькую. Пока накрывали, Анри с Северином увели Астафьева наверх, в крепость, и там магически заперли, в каком-то специальном месте, так сказали. Асканио лежал на лавке возле печи, тяжело дышал, Дуня сидела подле него и держала его за руку. Её пришлось довольно долго звать за стол, она вздыхала, отнекивалась, качала головой.

- Иди уже, Дунюшка, садись да ешь, - прикрикнул на неё Алексей Кириллыч. – Одну жизнь отняла, другую спасаешь, мир остался в равновесии, понимаешь?

С другого конца стола важно кивал Каданай. Мол, равновесие – это важно, а оно и так нарушено, поэтому – нечего тут.

- Суд мне положен справедливый, - только и сказала она.

- Это один лишь господь рассудит, поняла? – сурово сказал отец Вольдемар. – Это не нашего смертного ума дело!

- Дуня, помнишь, что Никанор сказал? – вспомнила я. – Что какие-то знакомцы твоего брата хотели заполучить тебя, чтоб ты их у смерти отговаривала. Так что никакого справедливого суда тебе бы не досталось, поняла? А служить им заставили бы, угрожали бы, что убьют кого-нибудь. Не тебя, ясное дело, но как сегодня – женщин и детей. И чтобы их спасти, тебе пришлось бы слушаться. Так что радуйся, что малой кровью обошлись, - я взяла Дуню за руку и держала. – Ничего, наш рыжий петух очнётся, и увидишь, что всё было не зря.

Дуня только вздохнула и принялась за кусок рыбного пирога.

- Только как это – у смерти отговорить? – спросил полковник Трюшон.

Ответил ему Каданай.

- То уметь надо, с этим только родиться, научиться не выйдет. Если есть в тебе нужная кровь, то и сумеешь. ЗвЕрюшка наша умеет, уродилась она такой.

- Можно ещё отдать кого-то, - тихо-тихо проговорила Меланья.

- Кому отдать? – не понял полковник.

- Ей, - кивнула Меланья.

И Дуня тоже согласно кивнула – мол, да, можно.

- А ты откуда знаешь? – нахмурилась Пелагея.

- Так меня ж отдавали, - пожала плечами дева.

- Что? – не поняла я.

- Кто осмелился? – взвился с лавки Северин.

- Дядька мой, батюшки моего брат двухродный. У него дочка захворала, ничего её не брало, ни отвары, ни молитвы. Тогда позвали ведунью, она и сказала – отдать неназываемой кого-нибудь, тогда она ребёнка и отпустит. Отдали меня, я ж была лишний рот. Матушка моя убивалась сильно, просилась сама вместо меня, но её не спросили, она была полезная по дому да на кухне. А я – лишь обузой. Но из меня сила полезла, и неназываемая меня не взяла. Но поглядела, наверное. Потому что я теперь не боюсь, я там уже была.

Она говорила, не глядя ни на кого, не поднимая головы. Северин, сидевший рядом, накрыл её ладонь своей точно так же, как когда-то генерал – мою руку. Подсмотрел, не иначе.

Дуня пересела на лавку к Асканио, вновь взяла его руку в свои и принялась что-то считать и куда-то надавливать. Марьюшка командовала – нести миски в кухню, и что-то ещё.

Она и углядела распахнутую настежь дверь с той стороны, и сидящих на крыльце котов – обоих разом.

- Там будто ходил кто, - сказала она.

Огляделись, и поняли – Никанор сбежал. Был тут, а потом, видимо, воспользовался моментом и утёк через кухню наружу. И где его теперь искать?