Книга Я сделаю это сама, страница 72 – Салма Кальк

- Точно, - закивала Марьюшка. – Ты куда его положила? – глянула она на Меланью.

- Да вот сюда, на окошко, только сейчас уж не лежит, - огорчилась девочка.

- Укатился, наверное, - вздохнула я.

Вышло нехорошо – Дуня ко мне со всем расположением, а я её ценные вещи теряю.

- Я буду пол мести, как позавтракаем, и непременно все углы просмотрю, - сказала Меланья.

- Спасибо тебе, хорошая моя, - вздохнула я.

Это мне урок на будущее – быть осторожнее и внимательнее. Потому что предмет ценный, и если на меня из-за него обидятся, то будут правы.

Трезон присоединилась к нам, когда мы уже ели, а у меня так и вовсе тарелка дно показывала. Не терпелось пойти и попробовать – не приснилось ли мне вчерашнее про воду, её добычу, нагрев и отчистку грязи бесконтактным способом. Вдруг не приснилось?

- Я с вами не пойду, - сказала Трезон. – Что-то колено заныло.

- К перемене погоды, - пожала плечами Пелагея. – Не сегодня, наверное, а вот завтра – уже может быть. Задует, похолодает.

- Тогда нам бы окна вымыть сегодня, - заметила я.

- И ступай сейчас сразу с Марьюшкой, а Меланья к вам попозже прибежит, здесь тоже пока дела есть.

И ещё какие дела – наварить на ораву народу и убрать весь немалый дом. Это у меня пусто, а тут – и лавки, и кровати, и сундуки, знай только ворочай. Поэтому я поблагодарила хозяек за завтрак, Пелагея дала нам с собой хлеба, молока и горшочек каши для ночевавших в доме мальчишек, и мы с Марьей отправились наверх.

К слову, тарелка, оставленная ночью Пелагеей, была пуста, даже огурец солёный кому-то пригодился. Тарелку Марья унесла в дом, а я задумалась – кто тут приобщился к стряпне нашей хлебосольной хозяйки. Впрочем, в моём родном мире до сих пор бытовал обычай носить еду на кладбище и оставлять там на могилках, и этим кормились и белки, и собаки, и как бы не тамошние сотрудники из числа людей. Так что…

Мальчишки переночевали благополучно, каше обрадовались, мигом её смели, и были направлены открывать ставни на больших окнах, а потом – вытаскивать вещи из маленьких комнат.

Я же вспомнила вчерашние наставления Евдокии, подошла к бочке, растопырила над ней ладони, зажмурилась и попробовала найти в себе тот источник силы, который у меня, оказывается, был всегда, и отвечал за такое вот форменное безобразие. То есть, за очень полезные вещи. Внутри ощутимо потеплело, а потом – раз! И ладони мои намокли.

Я открыла глаза и увидела, что опустила их в бочку, а бочка полна воды, ясное дело – холодной. Вот и славно.

Второй этап – воду следовало нагреть. Это тоже достигалось обращением к своему нутру, и вчера мне удавалось. Я думала о солнце, которое греет сверху, и об огне, который мог бы греть снизу, и ещё о чём-нибудь, что изнутри… и нагрела, совсем не сразу и не до горячего, но в наших условиях добыть примерно пятидесятилитровую бочку тёплой воды – уже достижение. И ведь если что, я смогу добавить температуры, правда же?

А дальше оказалось, что окна-то нам открыли, но снаружи до верху никак не достать, нужна лестница. Это изнутри мы вчера со стола мыли, а снаружи я со стола не дотянусь, и Марья не дотянется.

- Мари, ты не припомнишь, у нашей хозяйки есть лестница?

- Как не быть, есть. Во дворе лежит, у забора.

- Отлично. Алёшка, Фома, берите горшок и другую посуду, несите Пелагее, а взамен просите у неё лестницу.