Книга Хозяйка Шорхата, страница 64 – Раяна Спорт

Наконец за окном забрезжил рассвет. Невыспавшаяся, хмурая, я чувствовала себя выжатым лимоном. Новый день надвигался неумолимо, а вместе с ним и необходимость вновь взвалить на свои плечи роль хозяйки Шорхата.

Пришлось вставать и тщательно принарядиться, памятуя о том, что первое впечатление — самое главное. По такому случаю я надела черную юбку из тафты, хотя черный цвет не приветствуется в Юраккеше, и серую парчовую тунику с золотой вышивкой, над которой я билась не один месяц. Грудь украсил подарок королевы — золотой цветок лилии, инструктированный бриллиантами и сапфирами. Волосы укладывать в привычную косу не стала, а собрала их на манер причесок греческих богинь, украсив голову нитью морского жемчуга.

Посмотрев на себя в зеркало, я осталась довольна своим видом, а спустившись в столовую, убедилась в правильности своего образа. Матушка, увидев меня, едва заметно улыбнулась и покачала головой, тем самым придав мне бодрости от невербально высказанного мной признака тщеславия.

Завтрак не лез в горло. Я лишь осилила отвар, дающий бодрость, который лично принесла мне тана Руфо, когда прислуживающие нам служанки донесли ей весть о том, что я отказываюсь от еды. Уж кто-кто, а она никак не хотела понимать причину отсутствия у меня аппетита. Ворча и охая, она лично пыталась меня накормить, будто я маленький ребенок.

Ее беспокойство было понятным. За все эти годы, что я прожила в Шорхате, я никогда не отказывалась от завтрака, а тут на тебе — нет аппетита. Но я знала, что за ее ворчанием скрывается искренняя забота. Просто она не умела выражать ее иначе. Ей проще было накормить, чем утешить. Да и в глазах главной кухарки я все также остаюсь тем голодным ребенком, который все время украдкой от домочадцев просил на кухне добавки.

Наконец по ту сторону окна послышался шум копыт, окрики мужчин и скрип колес. Не сговариваясь, мы с матушкой поспешили к главным дверям, дабы лично встретить приехавших. Сердце колотилось в груди, смешивая тревогу с надеждой. Хотелось лично встретить приехавших, увидеть их лица, понять, что они привезли с собой — раздор и уныние или же всеобщую радость и облегчение?

Первыми с коней спрыгнули мужчины, их лица, скрытые под слоем дорожной пыли, были непроницаемы. К ним тут же бросились слуги-мальчишки, торопливо уводя уставших коней в конюшни. Следом, словно робкие птенцы, осторожно слезли с телег дети-сироты. Они помогали друг другу, кто словом поддержки, кто протянутой рукой, в их движениях чувствовалась сплоченность, рожденная общей бедой.

Матушка, не дожидаясь, пока слуги распахнут двери, сама рванула одну из створок на себя. В лицо ударил прохладный осенний ветер, пахнущий прелой листвой и дальней дорогой. Я последовала за ней, стараясь скрыть дрожь в коленях.

Мужчины, освободившись от коней, выстроились в неровную шеренгу. Их одежда, когда-то добротная, теперь была покрыта грязью и пылью, лица осунулись, а глаза смотрели устало и настороженно. Никто из них не улыбался, не приветствовал нас. Лишь один, самый старший, с седой бородой и глубокими морщинами, выступил вперед и низко поклонился.

— Милостивая госпожа, — произнес он хриплым голосом, — мы прибыли по приказу короля. И привезли тех, кто нуждается в вашем милосердии.

Кивнула головой, не произнося ни слова. И удивилась тому, как матушка внимательно осматривала детей, сгрудившихся позади мужчин. Маленькие, испуганные лица, большие, полные надежды глаза. Некоторые жались друг к другу, словно ища защиты. Другие, напротив, стояли прямо, с гордо поднятой головой, пытаясь скрыть свой страх.