Книга Хозяйка Шорхата, страница 82 – Раяна Спорт

Именно это и было нужно. Секретность. Защита. Здесь, вдали от любопытных глаз и назойливых вопросов, можно было спокойно работать. Можно было создавать. Можно было... творить. Идей у меня было немеряно, как и желание воплотить их в жизнь.

Школа тоже не осталась в стороне от перемен. Пришлось многое переделать. В рекордно короткие сроки возвели три новых трехэтажных корпуса. Один из них я сразу определила под спортивный зал, мастерские и просторную, удобную столовую.

Само здание школы тоже обновили, провели модернизацию. То же самое коснулось и детских общежитий. Теперь, по моим расчетам, места в них хватит сразу для пяти классов, по тридцать учеников в каждом.

Конечно, не все шло гладко. Были и трудности, и сомнения, и моменты отчаяния, благо во всем меня поддерживал Николь. Это он распорядился, чтобы строители крепости, которая, к слову, уже была практически достроена, не расходились по домам, а взялись за новый проект. Это он взял на себя обязательства по обустройству помещений необходимой мебелью и житейскими принадлежностями. Это он, несмотря на свою занятость, взялся лично проводить собеседования с будущими работниками и требовать с них магическую клятву.

Иногда мне казалось, что он знает меня лучше, чем я сама. Он видел мои колебания, мои страхи, и всегда находил нужные слова, чтобы вернуть мне уверенность. Мне же оставалось лишь наблюдать и контролировать, вносить свои пожелания и отстаивать свою точку зрения на тот или иной вопрос.

Отчасти такая его забота мне была понятна, все же я была беременна и носила в себе его дитя. Но иногда эта забота душила. Словно он пытался обложить меня ватой, оградить от малейшего дуновения ветра. Я понимала, что он делает это из любви, из желания защитить нас обоих, но мне так не хватало свободы. Свободы самой принимать решения, самой ошибаться и самой справляться с последствиями.

Я чувствовала себя хрупкой вазой, которую боятся даже тронуть, чтобы не разбить. И хотя я знала, что внутри меня растет новая жизнь, я все еще оставалась собой, со своими желаниями, амбициями и потребностью в самостоятельности.

Иногда мне хотелось крикнуть: "Я не сломаюсь! Я сильная! Дайте мне дышать!" Но вместо этого я лишь тихо вздыхала, стараясь не обидеть его, не ранить его чувства. Ведь я знала, что он делает все это только из любви ко мне.

Он был солдатом до мозга костей. Выправка, короткая стрижка, взгляд, будто высеченный из камня. Эмоции? Он их не демонстрировал. Особенно на людях. Казалось, он выковал вокруг себя броню непроницаемости, за которой скрывалось нечто большее.

Большинство видели в нем лишь машину, исполнителя приказов короля.

Но я видела другое. Я знала, что за этой маской скрывается целый мир. Просто его язык — это не слова, а действия. Его эмоции — это не улыбки и слезы, а поступки.

Он никогда не говорил, что волнуется за меня. Но он всегда проверял, закрыто ли окно на ночь и укрыта ли я одеялом. Он никогда не спрашивал, голодна ли я, но на столе всегда стояла тарелка с фруктами или овощами. Он никогда на людях не проявлял свою любовь, как это принято у нас. Но его забота о моем комфорте и благополучии говорила громче любых слов.

За эти годы, что мы прожили с ним под одной крышей, я научилась понимать его с полуслова. Я научилась читать между строк его молчания. И в каждом его действии я видела любовь, защиту и ту самую, скрытую от посторонних глаз, нежность. Он был солдатом, и его любовь была его оружием. И это было самое сильное оружие, которое я когда-либо знала. Разве не это то счастье, о котором я так мечтала?