Книга Хрустальное королевство леди-попаданки, страница 109 – Марина Ружанская

- Мой! - прорычал Себастьян.

Черный дракон пикировал. Стремительный, неотвратимый. Когтистые лапы схватили всадника и коня с такой силой, что лошадь заржала, болтая копытами, а Стэн завизжал как крыса. Себастьян не стал церемониться, просто поднял их в воздух, как трофей, и поволок следом. Для суда.

Последующие дни слились в водоворот событий. Я проспала почти сутки, изможденная физически и эмоционально, поэтому все запомнилось какими-то отрывками.

Ужас придворного лекаря, который матерился как портовый грузчик, увидев мои ожоги от кандалов и "вулканический перегрев".

Ликующие крики Риза и Ральфа, самодовольные Жора и Игнира, рассказывающие по сотому разу всем желающим эпическую битву в жерле вулкана.

Особым сюрпризом стало прибытие короля Хэлвира и королевы Элары.

Это правда было… неожиданным. Королева, элегантная и острая на язык, сразу взяла меня под крыло:

- Так вот она какая, девушка, которая растопила лед в сердце нашего вечного холостяка! Думали, он монахом умрет! - смеялась она, пряча улыбку за веером. Я на это молчала. Не говорить же в лицо королеве, что я лучше всю изнь буду одна, чем с тем, кто меня предал.

Король же, мудрый и слегка ироничный, мягко заметил:

- Мастер стекла, укротительница вулканов… Достойная дочь своего отца, леди Глассер.

Королевский суд был скорым и суровым. Улики, включая показания Лили, Риз, Ральфа и плененных магов Стэна, которые быстро запели, были неоспоримы.

Измена, покушение на наследного принца, убийство графа Глассера, отравление земель, провокация катастрофы…

Стэнли Дейнкур был приговорен к двадцати годам каторжных работ в шахтах. Ирония - в тех самых шахтах, где он творил свое зло.

Король сухо добавил: "И пусть каждый кусок руды напоминает ему о его преступлении".

Барон Хьюго, сломленный позором сына, отрекся от титула в пользу короны. Мне даже стало его жаль: угрюмый, седовласый старик с погасшим взглядом...

Наконец высокие гости и королевская свита отбыли, а Глассерхолл погрузился в непривычный покой. Даже не могу вспомнить, когда наконец наступил тот день, когда вся эта суета улеглась.

Все еще было слишком холодно, но первые весенние цветы - крокусы и первоцветы уже появились на клумбах сада. Последнее время я полюбила проводить время здесь. Просто сидеть на каменной скамье, глядя на водяные брызги фонтана.

Шаги на гравии заставили вздрогнуть. Я не обернулась. Знакомый запах - морской бриз, амбра, дубовый мох - стал ближе.

- Привет, - голос Алвара звучал осторожно, как будто он боялся разбить хрупкое молчание.

Я не ответила. Только крепче сжала кулаки, ощутив боль в запястьях. Там, где до сих пор остались шрамы, не смотря на все усилия королевских целителей.

Он сел рядом, не касаясь. Пространство между нами было наполнено всем несказанным, всей болью предательства.

- Олли... Я хотел поговорить, - он начал, но я перебила, не глядя на него.

- Карцер пахнет плесенью и отчаянием. И холодом. - Мой голос был ровным, безжизненным. - А знаешь, какой звук издает раскаленное железо, когда плавит кожу? Шипит. Как мясо на сковороде. И пахнет... пахнет так же.

Желваки на его скулах заходили ходуном. А линия подбородка стала еще жестче.

- Олли, прости... Я...

- Что? - я наконец повернулась к нему.

В моих глазах не было слез, только лед и горечь. Кажется, я все выплакала еще там, в подземелье карцера.