Книга Птицелов Его Темнейшества, страница 1 – Мира-Мария Куприянова

— И-и-и…. Начали! — лучась энтузиазмом, заорала я, взмахивая руками наподобие дирижёра.

— О-ооо! Как я вечно был непра-аааав! — слаженно запел многоголосый хор мальчиков разной степени изношенности, радуя истерзанное женское сердце красотой и искренностью строчек- Как я безумно ошиба-а-ался!

— И…. альты вступают! — выкрикнула я, указная пальцем на замерших позади хора мужчин, чьи головы украшали проволочные нимбы.

— Неправ, неправ, неправ… — нежно создали фон певцы, складывая ладошки в молитвенном жесте.

— Всему виной мой скверный нра-а-ав. И вот мой сладкий сон прерва-аался…

— Вступает солист! — взволнованно воскликнула я, замирая в предвкушении.

— Постой, не торопись, рассвет! Оставь со мной томление но-очи…О!!! Я сомкнуть желаю о-очи, чтоб видеть сны, которых не-е-ет! — взвыл бывший солист больших и малых, на последних строчках громко брякаясь на колени и тем самым сбивая себе дыхание.

— Стоп! — заорала я, опасно багровея лицом и хлопая себя розгой по бедру- Ай! Больно…

— Да сколько можно! — возмущенно заголосили мужчины, недобро глядя на утомившего всех своей патетикой Фрица Вундерлиха- Достал уже!

— Господа, — смущенно оправдывался гениальнейший тенор- Я просто хотел добавить некой театральности. Раз уж текст настолько высокопарен и…

— Высокопарен?! — взвился сидящий в ракушке суфлера Александр Сергеевич Пушкин- Это про любовь! Про муки души! Это…

— Это откуда, кстати? — тихо поинтересовалась я у призванного гения русской литературы.

— Из неизданного, — отмахнулся мужчина- Наклепал тут, на досуге.

— Ладно. Не суть, — согласилась я- Итак. Фриц, глаза твои с поволокой, ты либо начинаешь петь ровно, либо мы сменим солиста. Все ясно? Падение на колени, бросание с обрыва, протыкание себя кинжалом- все по сценарию, пожалуйста!

— Да и пожалуйста, — обиделся тенор- Я хотел как лучше.

— Как лучше было бы, если бы вместо этого нафталинового мужика несколько молодых красивых парней на сцене красиво двигались, — недовольно выкрикнул с «галерки» Ким Джойхён.

— Согласен! — тут же поддакнул ему Ли Джийхан- Кстати, мы с Джойом могли бы поставить танец.

— Корейский кейПоп молчит и не лезет в оперную постановку! — рявкнула вконец утомленная я- Неделя поп-музыки у нас была раньше. Сейчас мы проходимся по нетленной классике.

— Ага… прямо грязными ногами, судя по всему, — фыркнул айдол миллионов- Какая это классика, если кудрявый сам признался, что только что это сочинил?

— Разговорчики в строю! — возмущенно зарычала я- Пушкин у нас сам по себе классика. Значит все, что он «клепает» автоматически относится туда же. И вообще, сейчас особо разговорчивые пойдут обратно на жердочку.

— До захода солнца?! — возмутился кореец- Это произвол!

— А я самодура. Моя власть-мои правила, — хмыкнула я.

И стыдно мне не было.

Потому что попробуйте еще как-то управиться с толпой мужиков, возрастом от двадцати до сорока. И каждый (повторюсь: КАЖДЫЙ) из них гений, кумир и звезда. Даром, что талант их не одним Богом данный… Ну, да об этом позже.

В общем, попробуйте дисциплинировать и управлять этой толпой без определенной доли наглости и строгости. И все! Сядут на шею и ноги свесят! С ума сойдете на второй же день. Это я вам говорю с полной уверенностью. Сама чуть не сошла.