Книга Кольца Лины, страница 70 – Наталья Сапункова

Да разве о том беспокоиться надо, кого я люблю, а кого нет? Лучше поискать на этой ферме, вдруг еще что-нибудь осталось после дедушки? Книги, тетради… мало ли.

Молчать было тягостно. Дину, наверное. Тоже. И словно в ответ на мои мысли он сказал:

— У старого лира был дом в городе. Когда он умер, имень позволил Занните приехать сюда. Ей некуда было идти, в отличие от остальных слуг. Заннита была с лиром очень долго, с самого его приезда в Винету.

— Откуда?! — попыталась я изобразить, и Дин снова меня понял.

— Издалека, — он пожал плечами. — Откуда-то из-за моря, кажется. Он за всю жизнь так и не научился говорить чисто, Дана рассказывала. По ее словам, дед очень смешно разговаривал. А вообще, она очень любила его, кажется, больше других родственников.

Ну какое тут море, что за глупости. Он пришел в ту же дверь, что и я, тут вообще сомнений быть не может.

— Вообще, все, что я знаю, я знаю от Даны, — продолжал Дин, задумчиво глядя мимо меня, и еле заметная улыбка чуть подрагивала на его губах, грустная и, кажется, чуть виноватая. — Дана все время что-нибудь мне рассказывает, чтобы я не забывал. Она утверждает, что я об этом просил, хоть этого я уже не помню, да и неважно. Главное, что она мне все рассказывает. И вообще, даже не знаю, что бы я без нее делал. А вот помочь ей никак не могу. Увезти ее — найдут, у меня у самого не удавалось так, чтобы не поймали, а уж с ней! Да и увез бы, а потом что? Она — дочь именя, не бродяжкой же ей жить. Кроме отца, никто ее судьбу решать не может, никому и в голову не придет жалеть ее за то, что замуж насильно выдают. Это обязанность именьской дочери. Крестьянку тоже могут не сильно спрашивать, но, как правило, спрашивают, согласна или нет. А тут — королева наградила почетным замужеством, деваться некуда. Дана — у нее характер такой, подчиняться не может. Точнее, она подчинялась отцу, как же без этого, но тут — замужество, слишком важно.

Я кивнула — да, сочувствую. Сбежать бы ей с возлюбленным — во все времена в любом мире именно так и поступали. Не убьет же за это королева? И имень пережил бы. Вот только мне от этого мало было бы радости — как же я тогда доберусь до Андера?

— Мы летали с ней в ту башню, где я родился, — сказал Дин, помолчав. — лет семь назад. Она надеялась, что я вспомню что-то. Хотелось вспомнить маму. Если она и правда была ниберийкой, они где-то живет, наверное. Могла бы вернуться, хоть ненадолго. Может, она со свой магией помогла бы мне понять кое-что. Я об этом написал в дневнике, а так-то уже забыл, конечно. Когда-то давно мы с ней решили, что я буду вести дневник, и записывать в него самое важное. Я и записывал. Самая первая тетрадь куда-то пропала, Дана подарила мне еще одну. Тогда, когда мы сбежали в горы, к башне, на рухе улетели, имень был в ярости, но это была идея Даны, она и Ноне заявила об этом перед отлетом. Нас наказали конечно, но не по настоящему — в разных заперли на два дня, на хлеб и воду, но Ола пироги приносила с мясом, с вареньем. Об этом я не писал, Дана часто потом вспоминала.

Он улыбался, я тоже рассмеялась. Да, Ола — она молодец. Но что же ты тогда хотел понять, Дин? Уже не хочешь? Нет, хочешь, раз каждый год норовишь сбежать отсюда, а куда — сам-то знаешь? И плохо тебе будет, когда уедет ленна Дана, ведь таких друзей, наверняка, у тебя тут больше нет. А я… А что я? Мне нужно домой.