Книга Замок княгини, страница 249 – Наталья Сапункова

Конечно, иронию он расслышал — не глухой же.

— Всё, что пожелаешь, моя радость, — усмехнулся он, притянул её к себе и поцеловал.

Целовал долго и со вкусом. И ей, кстати сказать, это было даже приятно, и опять замелькали перед глазами серые облака в ночном небе, свист ветра, взмахи мощных крыльев, и упругие объятия чужой силы, державшие её даже крепче, чем теперь муж. И потом…

И то, что было потом. Эйфория. Миллион звезд.

Теперь это её личное наваждение? Если бы только князь об этом знал!

И это была маленькая женская месть — грезить о таком, целуясь с ним…

— Я скоро опять навещу вас. Дней через пять или шесть.

— Я не хочу, чтобы ты так себя утруждал. Север Драконьих гор — это очень далеко.

— Для меня это лишь ночь пути. Ты даешь мне понять, как тебя удручает разлука, моя лира? — и снова усмешка.

— Я слышала, разлука укрепляет чувства, лир. А от сидения взаперти они созреют, как выдержанное вино.

— И свалят меня с ног? Да, колючка?..

— Посмотрим, мой драгоценный супруг, — она не поскупилась на едкий взгляд, неуместный для молодой и воспитанной лиры.

А Дьян только рассмеялся.

Реши он вдруг остаться с ней, совсем не лететь на свой Север — она была бы в ужасе. Без него она сможет собраться с мыслями, почитать бабушкину тетрадь, подумать и разобраться, и что-то сделать. Что-то очень важное.

Он ушёл, а она осталась с Мантиной. Да, теперешнее заключение отличалось от прежнего ещё и этим — она делила его с Мантиной. А вот Юту так и не нашли.

— Не переживай, княгиня, — утешала её соддийка, — твою кошку кормят, не обидят. Всё будет хорошо. Наверное, она лучше нас освоилась в замке. Кошки в этом ни с кем не сравнятся.

— Прости. Мне так жаль, что ты тоже угодила под замок, — извинилась перед ней Кантана.

— Это мелочь, княгиня, — и бровью не повела соддийка, — и я тоже виновата, конечно. Я не должна была оставлять тебя одну, без помощи.

— Что ты говоришь? Я не малое дитя! — с досадой воскликнула Кантана.

— Как скажешь, — согласилась соддийка, но её многозначительный взгляд утверждал обратное.

Что-то вроде того, что с малым дитятком не было бы проблем, а вот с ней — кто знает.

В башне было достаточно места, чтобы чужое присутствие не тяготило. Мантина чутко поняла, что её подопечной нужно побыть одной, и решила дать ей такую возможность. Она, как и раньше, приказывала прислуге, которая не понималась выше нижнего яруса, приносила воду для умывания, три раза в день накрывала стол, кратко осведомлялась у Кантаны о её пожеланиях и исчезала, Кантана не интересовалась, куда. Ей было всё равно.

Вышивать она не пыталась, читать тоже, даже заветные тетради, которые нашлись среди книг. Чаще просто сидела, завернувшись в одеяло и глядя куда-то в одну точку. Думала… обо всём. Вспоминала. Детство в Касте. Юность в Линнене. Длинные рассуждения отца, который с каждым годом от общих тем всё больше уходил к мечтам о приручении драконов. Его это по-настоящему увлекало. Об этом все помалкивали, но в тишине своего кабинета, только ей, отец говорил об этом много. Она слушала, понимая, что этим помогает ему — отцу тоже надо было, чтобы его слушали. С этим неплохо справился бы и гипсовый болванчик, но у Кантаны получалось лучше…

Драконов приручить невозможно. Для того, чтобы справиться с драконом, нужно быть соддийцем. Создать дракона невозможно. Да, отец это тоже говорил! О невозможности создания дракона. Но если она превратилась в драконоподобного монстра… ну, предположим, это не её сон, не её видение, а она действительно превратилась — почему тот дракон на Скалистом острове отнёсся к ней, как к настоящей?