Книга Нечаянные крылья, страница 52 – Наталья Сапункова

— Хм. Короче говоря, вы предпочитаете миры, в которых есть подходящие вам мужчины, которых можно использовать, чтобы иметь детей.

— Использовать? — Шала мягко улыбнулась. — Мы же никого не принуждаем, дровосек. Итак, на чем я остановилась? Мы сразу поняли, что Содда населена одним народом. Такие вещи мы сразу понимаем. Этот народ разделился надвое, довольно давно. Но не настолько давно, чтобы люди забыли, как это произошло. Вы ведь зовете соддийцев колдунами, да? Они обладают силой, это верно. Большой силой. Но не знаю, понимаешь ли ты, что сила колдунов — это не магия ваших магов? Это не волшебство, не искусство, которому учатся и в котором совершенствуются. Иметь силу — это то же, что иметь руки, ноги, голову. Это нечто неотъемлемое. Это непосредственно связано с такой вещью, как сущность. Это нечто, чем обладает каждый истинный соддиец.

Ардай напрягся, чувствуя, как застучало сердце. Это было… так близко к тому важному, что ему срочно требовалось понять. Но ведь Шала опять ничего не скажет прямо!

— Это, как ты говоришь, сущность, и есть то, что позволяет колдунам… соддийцам, то есть, приручать драконов?

Шала досадливо нахмурилась:

— Да, да. Ты все об одном! Не мешай мне. Итак, когда-то в том мире, в Содде, должна была случиться катастрофа… гибель, понимаешь? Может быть, весь мир бы погиб, может, часть мира, но вся Содда — наверняка. Большой огонь должен был обрушиться на Содду с небес. Князья собрались на большой совет. Видишь ли, князья могут объединять силу своих кланов, так, что она возрастает тысячекратно. Можно было попробовать остановить катастрофу. Поскольку соддийцы не умели открывать ворота в другие миры, другого выхода не было. Было решено применить всю возможную силу. Но некоторые князья настаивали на том, что есть риск выложиться чересчур, то есть сила может выгореть без остатка, так, что она перестанет передаваться последующим поколениям, а поэтому некоторым, может быть, наиболее одаренным, не менее трети всей молодежи, следовало покинуть опасное место и никак не участвовать в спасении мира. Так говорили те, кто понимал природу силы лучше других, кто был наделен ею в большей степени.

У этой идеи было немало противников. Говорили, что спасение мира — это дело всех. Что если часть наиболее одаренных устранится, силы не хватит. Наконец, что сила не может исчезнуть, потому что такого никогда не бывало, если ее и потеряют родители, то она возродится в детях. Но три князя настояли на своем, и повелели своим сыновьям увести третью часть молодежи своих кланов. А сами они остались, и объединили силы своих кланов, и когда настал нужный момент, они смогли применить много, очень много силы, так много, что, должно быть, можно было бы создать другой мир, поменьше. И все получилось. Мир уцелел. Но случилось то, что предсказывали те три князя. Вся сила была объединена, и потеряна. Соддийцы были выжаты до самого донышка. Многие, очень многие погибли, и среди них — четыре князя из семи. Это было огромное горе, но мир выстоял, и в нем можно было жить дальше. Но жить было некому, по крайней мере, жить по-прежнему. Соддийцы, все как один, стали жалкими калеками — в своем понимании, хотя они всего лишь стали обычными людьми, такими, среди которых ты рос, дровосек. И когда у них начали рождаться дети, стало ясно, что способность передать силу детям тоже потеряна. И вернулись те, временные изгнанники, которые по приказу своих князей сохранили себя. Они были здоровы, они были прежними. Вот так, — Шала опустила голову.