Книга Моя сводная Тыковка, страница 52 – Ольга Коротаева

Ахматгариев с сумрачным видом листает страницы на планшете, а его тренер зло что-то говорит, размахивает руками и кривится так, будто каждое слово доставляет ему физическую боль. Я же смотрю на плечи Марата, которые так сильно напряжены, что бугрятся мускулы, на его тело, напоминающее натянутую тетиву, и в животе закручивается тугой узел.

Кажется, неприятности от того, что нас застукали родители, лишь мелочи по сравнению с тем, что пришёл обсудить тренер. Марат даже не замечает, что стоит на холоде босиком. Он же только выздоравливать начал!

Вздрогнув, кидаюсь к шкафу и дрожащими руками вытаскиваю одежду, в которой путаюсь из-за спешки. Кое-как приведя себя в порядок, выскакиваю из комнаты и замираю, слыша со стороны маминой спальни рыдания и тихий мужской голос. Не решаюсь зайти за одеждой Марата, а беру то самое покрывало, в которое куталась сама.

Внизу нахожу тапочки Дамира и пулей вылетаю из дома.

Подбегаю к мужчинам, которые замолкают при моём появлении. Марат отводит руку с планшетом, явно не желая показывать то, что читал. Я же кидаю тапочки:

— Быстро надень! Ты же болеешь…

Накидываю на его плечи покрывало, но Марат не двигается с места, и оно соскальзывает. Мужчина поворачивается к тренеру и твёрдо говорит:

— Это моя личная жизнь.

— Тогда выбирай! — требует тренер.

— Уже выбрал, — не отступает тот.

Тренер окидывает меня таким взглядом, будто я только что с улыбкой воткнула нож в спину Ахматгариева, и презрительно цедит:

— Из-за какой-то толстухи испортишь себе карьеру?!

Мгновенный удар, и мужчина отшатывается, но тут же ответно бьёт Марата по лицу. Брызгает кровь…

Кажется, я вскрикиваю, потому, как из дома выбегает Дамир и пытается разнять дерущихся, за ним мама. Она обнимает меня и с силой отводит в сторону. Отчим отшатывается, прижимая к лицу руку, и я испуганно ахаю.

Кричу в отчаянии:

— Прекратите! Пожалуйста!

Вырвавшись из ослабевших от шока рук мамы, бросаюсь к мужчинам, а они замирают и, тяжело дыша, глядят друг на друга с ненавистью. Марат дёргает меня за руку и заводит за свою спину. Тренер сдаётся первым и, сплюнув кровь, стремительно уходит. Хлопает дверцей дорогого авто и уезжает.

Успеваю заметить, как какой-то незнакомый мужчина с фотоаппаратом, видимо, прятавшийся за машиной, бежит к кустам. Показываю Марату:

— Там! Видел? Кажется, нас снимали!

— Не удивлён, — усмехается Марат и, скривившись от боли, трогает разбитые губы. — А удар у старика ещё неплох.

— Марат, ты же болен! — тяну его к дому. — Босиком, полуголый… Умереть хочешь?

— Нет, — вдруг выдыхает он и сжимает меня в объятиях. — Я хочу жить. С тобой! Очень сильно хочу, моя Тыковка. Но сейчас мне нужно уйти. Прости.

Разжимает руки и подходит к отцу. Тот утешает маму, которая при взгляде на мужа прижимает ладони к лицу. Выглядит Дамир действительно ужасно. На скуле кровоподтёк, глаз заплыл.

— Отвезёшь меня в клуб? — спрашивает Марат.

— Сейчас?

— Да, это срочно.

— Оденься! Таня, — отчим смотрит на меня, и я вздрагиваю. — Позаботься о маме, пожалуйста.

— Да… Но…

Меня не слушают. Один из мужчин идёт к автомобилю, второй вбегает в дом. На земле передо мной лежат тапки, валяется покрывало. Мама, обхватив себя руками, тихо плачет. И я иду к ней, прижимаюсь.

— Прости. Я не думала, что всё так обернётся.