Книга Безудержный ураган, страница 58 – Данта Игнис

— Мы все тогда были не на шутку напуганы, — продолжил Бруснир. — А больше всего пугала неизвестность. Военные стали забирать тех, кто плохо себя чувствовал. И они не возвращались. Нам это, само собой, не понравилось. До нас дошло, что над нами ставят опыты, а тех, кто заболел, просто убивают.

— И мы устроили хорошенький такой бунт, — вмешался Шаймор. — Захватили там половину лабораторий, и они ничего не смогли с нами поделать. Пытались даже нас перебить, но не тут-то было. Мы до этого пару лет отвоевали, опыта поднабрались, а теперь постепенно освоились с новой силой, которой они нас накачали. Ну и подпалили им задницы.

— Эх, веселая у вас была жизнь, — с горящими глазами заметил Дарен.

— Это из уст Шаймора все весело, — возразил Бруснир. — А нам тогда было не до веселья. Эта сила Бреши… Она норовит поглотить самую твою суть. Дашь слабину и все — ты чудовище. Плюс кругом война и те, что должны быть союзниками, пытаются нас убить.

— Да, они нападали пару раз, — согласился Шаймор. — Но ничего у них не вышло. Не будь тогда войны, они бы привели подкрепление, и для нас все могло закончиться печально. Но людей-то им и не хватало.

— И они попытались с нами договориться, — добавил Бруснир. — Мы выдвинули требования, и им пришлось их принять. Одно из требований, что отныне подчиняемся только приказам собственного главнокомандующего и являемся независимым воинским подразделением.

— А потом мы выиграли войну, и с нами пришлось считаться, — подвел итог Левир.

Криза наблюдала за всеми в сторонке и перекатывала в руке маленькую прозрачную колбочку с зельем. Разговоры слились для нее в монотонный гул, и перед внутренним взором постепенно возникла картина. Она, совсем еще молодая, проснулась утром, протянула ладонь и нащупала только пустую постель. Сладко потянулась, выбралась из кровати, укутавшись в простыню, и вдруг замерла. В груди кольнуло — что-то не так, что-то неуловимым образом изменилось. Криза обвела взглядом маленькую комнату в придорожной таверне, которую снимала несколько дней: облупившаяся штукатурка на стенах; старая, не раз чиненая, мебель и едва пробивающиеся сквозь густую крону дерева за окном лучи Таноса. Тревога на красивом лице усилилась. Тонкая рука взметнулась вверх, собрала рыжие волосы со лба и, отодвинув на затылок, замерла там. На низком шатающемся столике в углу возле двери лежала записка. Простыня упала на пол, а Криза бросилась к столу. Пальцы дрожали, когда она читала письмо. Если эти пару строк можно назвать письмом.

«Я хочу все забыть и жить дальше, — говорилось в записке. — Я больше не хочу бороться и пытаться что-то менять. Хочу прожить обычную человеческую жизнь и… Гори оно все в бездонной пропасти Гэрта. А ты… Я любил тебя… Но ты напоминаешь мне о самых страшных страницах моей жизни. Прости меня, если сможешь. С любовью, Стайн».

Пожилая травница мотнула головой, отгоняя тяжелые воспоминания.

Дарена разбудил шум проснувшегося лагеря. Он вздохнул, выбрался из-под одеяла. Холодный рассвет едва развеял сумерки. Сырой ветерок вызывал легкую дрожь. Воздух прорезали холодные ослепительно-яркие лучи. Безоблачное небо наполнялось синевой.

Тихое утро почти мгновенно унес вдруг взвихрившийся порывистый ветер. Он нагнал черные тучи, завыл, набирая силу. Деревья гнулись к земле, теряя листья. Тьма сгустилась, словно вернулась ночь. Яростные раскаты грома заглушили все другие звуки. Крупные капли дождя, пока еще редкие, гулко застучали по земле.