Книга Пиппа ищет неприятностей, страница 106 – Светлана Нарватова

Девушка (или уже не девушка) рассмеялась:

– Неужели вы думаете, что моей репутации может что-то угрожать после экспедиции с отрядом мужчин?

– Это „да“? – уточнил я, не веря удаче.

– Да, – согласилась она».

И на самом интересном моменте по лестнице снова стал кто-то подниматься. Очень хотелось бы надеяться, что этот гость, как и предыдущие, не достигнет цели, если таковой является общение со мной. Но шаги: неспешное шлёпанье сапог, глухое, но увесистое, подсказывали, что надежды напрасны. А когда к шлёпанью добавилось верещание предателя Шорьки, в очередной раз продавшегося за еду, всё стало совершенно ясно. Неясно только, зачем? Я накрылась с головой и изобразила бревно. Но шорёк, соскочивший с высоты громилы прямо на мой нежный животик, сломал все планы.

– Куда, мля! – взвизгнула на самых низких из возможных для визга тонах и села.

Силуэт нашего великана нависал надо мной во тьме во всей первозданной пугающей мощи. Свет месяца, едва пробивающийся из приоткрытых ставней за его спиной, придавал видению потусторонний оттенок.

– Так он «Шорька» или «Кудамля»? – добродушно хмыкнув, полюбопытствовал Пончик.

– По-разному бывает, – буркнула я, поглаживая предателя по спинке, пока тот крутился вокруг шеи, щекоча хвостом. Типа, очень рад. – Иногда «Шорька», иногда «Кудамля». А что, уже закончили гулять?

– Не, гужбанят ещё. – Пончик смачно зевнул. – А я спать.

– Спать?..

Тут до меня дошло, – внезапно – что чердак не находится у меня в собственности, и кто-то ещё может предъявить на него права. Не представляю, с чем был связан выбор места у Пончика: может, здесь подальше от шума, может, о Шорьке заботился… Да кто знает, что творится в чужой голове?

– Ну, спокойной ночи тогда, – закончила я и улеглась набок, отвернувшись к стене.

Шорька юркнул под покрывало, сворачиваясь пушистым клубком в уголочке между животом и согнутыми коленями. Дневник отправился под вещевой мешок, служивший мне подушкой. Если хоть здесь к утру наш доблестный отряд не переругается с местными жителями, нужно озаботиться плащом и какой-нибудь другой одеждой. Хоть голове мягче будет. И телу теплее.

Я думала, что буду долго ворочаться, перед тем как заснуть, ведь меня прервали на самом интересном месте. Но Шорька так заразно дрых, что сон сморил и меня. Проснулась я от треска. Это разминал свои косточки Пончик. А по звуку казалось, что чужие.

– Доброго утречка, дяденька Пончик, – я села, щурясь от света.

Это вчера, среди ночи, месяц едва освещал чердак. Утреннее солнце не отличалось деликатностью и светило прямо в глаза. Я прикрылась козырьком ладони:

– Что, уже выезжаем?

Воин снова потянулся, хрустнув суставами:

– Не, мы задержимся чуть. – Зевнул, прикрывая рот ладонью. – Отлить хочу.

Кивнула. Дело нужное. Но я бы предпочла без подробностей. Из-под покрывала высунул нос шорёк и вопросительно-намекательно свистнул.

– Ты что, вчера не нахрумкался?

Он свистнул укоризненно.

– Куда в тебя столько лезет… К-кудамля.

Зверёк оскорбился и спрятался под покрывало.

Я подумала последовать его примеру, но осознав, что окончательно проснулась, пошла знакомиться с местностью и её обитателями. Любопытный шорёк сразу передумал обижаться и вскарабкался на плечо, пощекотав щеку мягким ушком.

На улице было… село. Обычное село, мало чем отличающееся от тех, что располагались неподалёку от поместья мэтра. Солнце светило ярко, но было ещё рано, и хозяйка готовила ведро под дойку. Пара коров в стойле возмущались её промедлением. Мы заночевали в довольно богатом дворе. Я предложила помощь и вскоре стала обладательницей кружки парного молока с куском вчерашнего каравая. Ну как же благостно! Шорька аж глаза закрыл от блаженства. Наверное, представлял, что мы дома. Лай собак, мычание коров, квохтанье кур, голоса вдали. Сейчас откроет – и всё будет, как было. Пойдём отрывать мэтра от бумаг и завтракать в маленькой столовой…