Книга ДРАКОНиЯ тайна, страница 170 – Светлана Нарватова

— Крылья стоят жертв, Бьянка. — Диего снова взял меня за руку. — Я не хочу, как дон Дженаро, потерять их и оставшуюся жизнь делать вид, что живу. Уверен, в жизни есть много интересного помимо придворных интриг и королевских парадов. Просто я об этом ещё не знаю. Зато сколько открытий и приключений ждёт нас впереди!

После того как мы чудом, имя которому «дон Дженаро», остались живы, будущая жизнь представлялась мне полной сложностей и невзгод. Какой-нибудь замшелый домик в Непоймигдейске среди гор с медведями, где до ближайшего дракона два дня полёта, магическая лавка уездного масштаба — это наш удел.

Но я просто недооценил отца.

Разумеется, он не был счастлив, когда я заявил, что не собираюсь жениться на Каталине де ла Форго. Весь дом ходил ходуном от его ярости. Но дон Дженаро и Тино оказались правы: быть драконом — это не только уметь летать. Дракон — это Сила, мощь и уверенность в себе. Когда я принял ответственность за свою жизнь и свои решения, крылья, расправившиеся за спиной, стали мне надёжным щитом. Я в полной мере оценил справедливость поговорки: «Дракон в поле не воин, дракон в поле — войско».

Сбросив первый пыл негодования, отец успокоился и начал думать. И быстро сообразил, что та самая теория дона Дженаро, которая упорно не находила сторонников, является идеальным костылём для агонизирующей власти драконов. Она стала волшебным мостиком между крылатыми и бескрылыми и дала последним надежду стать первыми. Брак Тино с Мартой тоже разыграли в политических играх, но пара в итоге ничего не потеряла. Конечно, новое открытие не решало проблему противостояния полностью, но верхушка магов быстро почуяла, откуда дует ветер, и приняла сторону драконов. Всё ж своя кровь, пусть и разбавленная. А как только маги вышли из оппозиции, реальной силы там практически не осталось.

Немалая роль в пропагандистской кампании досталась нам. События последнего месяца мгновенно переделали в легенду. Романтической истории добавили трагичности и пустили в народ, буквально канонизировав её главных действующих лиц: меня и Бьянку. Конечно, на некоторые детали в легенде закрыли глаза, про другие умолчали, а о третьих забыли. Просто магичка-сирота, злодейка-разлучница и завистливый братец. И любовь, которая творит чудеса. Мы стали практически народными героями!

Раньше я думал, что противно, когда ты товар на брачном рынке. Но быть разменной монетой в большой политике оказалось ещё противнее. И хотя деканы: и отец Бьянки, и дон Кристобаль, — старались хоть как-то оградить нас от лавины беспощадной реальности, мы чувствовали себя как между мельничными жерновами.

Нас гоняли по официальным приёмам, заставляя улыбаться и изображать романтические отношения. Я с недоумением вспоминал времена, когда мне нравились светские мероприятия, а «Столичный сплетник» был любимым чтивом. Почему-то оказалось, что когда на всеобщее обозрение выставляют твою личную жизнь, это совсем не весело. Бьянка, для которой всё было внове, взвыла после третьего бала. После пятого я напомнил, что нам нужно учиться, а после десятого — твёрдо сказал, что больше мы никуда не пойдём. Это — мои чувства. И я не обязан их демонстрировать кому-то, кроме Бьянки. А если Его Величество жаждет спектаклей, то пусть приглашает труппу столичного театра.