Книга Беглянка в королевстве теней, страница 65 – Лидия Милеш

– Смотрю, ты чувствуешь себя намного лучше, – улыбнулся Лонц, откидываясь на спинку кресла. – Впрочем, как и я.

– Мне говорили, что тебя собирались отдать в рабство. Забавные они все-таки. Отдать в рабство. Это же надо умудриться.

– Это старая история, – засмеялся секретарь. – Она уже никому не интересна.

– Вот и неправда! Мне интересна.

Его молчание длилось долго, мне даже казалось, что Лонц уснул, и я бы не удивилась, услышав мирное посапывание или даже храп. Вот только как потом остальным объяснять, что секретарь в моей комнате действительно просто спал.

– Это действительно глупая история, – все-таки заговорил он. – Хотя, знаешь, вообще-то, именно так я смог заслужить уважение Деора.

– Уважение? Действительно? Это же смешно.

– Ой, а ты думаешь, это так просто? Ты, вообще, его видела? Он же наводит страх и ужас на всех.

– Ну не совсем так. Иногда он даже…

– Что? Очень мил? Забавно. Обычно его либо любят, либо ненавидят.

– Так что с уважением?

– Ах, да. Сейчас по нашим разговорам этого не понять. Но тогда графиня еле уговорила Деора назвать ей место, куда меня увезли. Не назови он место, я бы так и отправился с рабами. Нет, ты не подумай, он бы, конечно, потом помог вернуться. Но мать бы устроила дикий скандал, это точно. Вот такое вот наказание, не доведенное до конца.

– Это за что же тебя так?

Он немного задумался.

– Здесь недалеко есть одно баронство. Точнее, было одно баронство. Его нет уже давно, все к этому и шло, а его земли теперь принадлежат нам…

…Лонц рассказывал, вспоминал, иногда путался, но главное все же не упускал. Оказалось, что мальчишкой он часто играл с местными детьми на той земле.

Многие из его прошлых друзей стали ворами и преступниками, другие умерли, первая девушка, которую он безумно полюбил, стала любовницей какого-то знатного господина. Сразу отвергла зеленоволосого парня, как только появилась возможность уйти под теплую крышу и получать драгоценности за свою красоту. Впрочем, история началась задолго до разбитого сердца секретаря. Был тогда среди них один невзрачный мальчишка, тощий, еле таскающий ноги и часто болеющий. Его за что-то любили, возможно, желая защитить, а может, просто чувствуя в нем какую-то странную доброту, возникшую и продолжающую жить, несмотря на все тяготы и лишения.

В дом к себе он никого не пускал, как и не разрешал близко подходить к землям, где они с матерью работали.

Так могло длиться долго, и никто бы понятия не имел, чем он живет. Вот только в один день он пропал.

Лучшим другом он никому не был, но оберегать это нелепое создание от нападок старших и таскать ему из дома корки хлеба настолько вошло в привычку, что когда он пропал, все почувствовали, как вместе с ним не стало и чего-то хорошего в них самих. Оказывается, не может человек быть хорошим сам по себе – его мучают противоречия, метания и худые мысли, и только то добро, что он делает другим, даже маленькое и, порой, незаметное, позволяет вновь поселить в своей душе теплоту.

И на «большом совете» было решено нарушить все запреты и пойти в дом, чтобы узнать, куда делся их друг. И да, он как-то сразу стал лучшим другом, за которого можно было и жизнь отдать, и, что еще хуже, начать спорить со взрослыми и нарушить все запреты.

И они пошли.

Дом оказался заброшенным и покосившимся, на веранде было холодно и до жути пахло плесенью. О том, что внутри кто-то был, говорили громкие шаги, женские всхлипывания и какой-то странный стук.