Книга Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни., страница 27 – Егорина Ленина

- Фууу! - я возмутилась. - И я это пила?!

- Я пошутил. - тихо засмеялся этот приколист. - Все же девчонки боятся слизняков и червяков. Вот я - не боюсь! - гордо поднял он свой маленький нос.

- Я вообще-то тоже не боюсь! - показала я ему язык. - Надо бы тебя на рыбалку с собой взять. Вот и убедился бы.

Спустя час проснулась Марита и тихо позвала маму. Я вошла к ней с тряпичной куклой и, объяснив, куда мама ушла, вручила девочке игрушку. Потрогала запястьем ее лоб. Не горячий-это хорошо. Затем, развела отвар на кухне и напоила больного ребенка. Потом в ход пошел бульон из супа, который я нашла на шестке. Марита, как мне показалось, даже не заметила, что я в нее что-то вливаю. Все внимание привлекло вышитое гладью лицо куклы.

- Ее Маша зовут. Я внутрь напихала сухой ромашки и мелиссы, поэтому она сеном пахнет.

На мои слова девочка только улыбнулась и прижала куклу к себе. Через непродолжительное время она снова уснула, а я и Владимир сели на кухне пить чай с карамельными яблоками.

Наступил вечер. Марита проснулась и захотела к нам. Но мы решили посидеть у нее в комнате. Владимир хвастался игрушками и смешно изображал звуки животных. Девочка играла с тряпичными волосами куклы и слушала сказку про красную шапочку.

- Странная эта девочка. - под конец моего рассказа отметила Марита.

- Почему? - не поняла я.

- Ну волки же не разговаривают. Ты разве не знаешь?

- Знаю. Но это же сказка. Там может быть все, что угодно. - и подтвердила свои слова сказкой про колобка.

Дети веселились вовсю, доказывая мне, что живого хлеба не бывает. Я, в свою очередь, со всей серьезностью поведала о том, что таких колобков я на завтрак ем каждый день. Надеюсь, я не поломала психику детям.

Вот в такой веселой обстановке нас и застали Василена и папа, которые вернулись привезя на телеге целый стог разнообразных трав. Отец разгрузил телегу и, смущаясь, поцеловал знахарку в щеку. Глядя на это в окно из комнаты детей, мы с Маритой переглянулись, а Владимир поскакал докладывать о наших посиделках.

Всю дорогу домой я улыбалась, смотря на краснеющего отца. Хоть сейчас он не гнал лошадь. А не то пришлось бы мне снова за мазями к травнице бежать.

Только после ужина я решилась спросить:

- Почему Василена раньше не обращалась за помощью? Ведь видно, что ей тяжело одной с детьми. Да и работа у нее ненормированная.

Несколько раз я видела, как она обходила больных уже в сумерках.

- Сильная она. - с теплотой в голосе отозвался отец. - Росла без родителей у бабушки, а та воспитывала внучку в строгости и под себя. И знания все передала уже в процессе, как ты говоришь.

- Не поняла. - я потрясла головой. - Ее бабка что, таскала ребенка по больным что-ли?

- Ну да. В двенадцать первые роды приняла и за тяжелыми больными могла уже ухаживать. А уж сколько обуви она истоптала в поисках целебных трав и кореньев... - спокойно как-то объяснил мне папа. - Ты не смотри так! Всегда детей приучают к ремеслу с малолетства. Меня отец учить начал с пяти лет.

- А чему ты Олену учил тогда? - поинтересовалась я.

- Ничему. Я ж не умею женскими делами заниматься. А к другим она не шла учиться. Точнее я ее отводил, но она там только в стороне стояла да в пол смотрела. Нелюдимая она была. - вздохнул он.

- Как только она решилась к хмырю-то идти свататься. - удивилась я.