Книга Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни., страница 47 – Егорина Ленина

- Дак ты на тряпки засмотрелась да прислугу себе искала? - зарычал староста.

Валина быстро подобрала сыночку и выскочила с ним в сени. Трофим Гордеевич, глядя на их побег, тяжело упал на лавку держась за сердце.

- Прости, Владияр. И ты, Олена, тоже прости меня. Не увидел змеищу рядом, не уследил за сыном...

Папа сидел будто палку проглотил. Василена держала его за руку и гладила по плечу. Я оставила яблоки и обняла отца со спины.

- Все хорошо, пап. Успокойся. - тот дрогнул. - Трофим Гордеич, есть у вас что крепкое выпить?

Староста махнул рукой в сторону занавешенного шкафа. Там я вынула бутыль мутного самогона и поставила ее на стол. Василена тихо поставила миски с квашеной капустой и хлебом. Мы переглянулись и тихо вышли из дома, забрав детей и ведро яблок.

На улице толпа не расходилась. На все вопросы я ответила, что староста сам расскажет, если захочет. Толпа возмутилась, толпа загудела, толпа стала расходиться.

Знахарка с детьми ушли домой, а я, забрав свою и отцовскую корзины, пошла разбирать то, что насобирали. Ну не пропадать же добру! Чернику и бруснику я пустила на морс, а грибочки потушила с картошкой. Вкусненько! Яблочки так и лежали в ведре. Зачем я их прихватизировала-то?

Пока я ела, то задавалась вопросом: а чего это я так относительно спокойно отнеслась к произошедшему? Вывод был таким - либо я не до конца все осознала, либо, по прожитии более семидесяти лет, я подзабыла о такой мелочи как девственность.

Самогонку мне в печенку! Я ж нонче девица!!!

Это осознание заставило меня вскочить и забегать по дому. Дома было мало и я выскочила во двор. Оббегая вокруг уже раз в пятый, я вдруг споткнулась и полетела в кусты смородины. Прямиком в то место, где усердно удобряла Смолка, соседская кобылка. Это было давненько да и убрали мы все, но во что-то черное, теплое и мягкое я все же воткнулась.

"Куча вернулась" - подумала я. Куча посмотрела на меня и тихонько запищала. Черная шерсть пушилась вокруг маленькой мордашки, белые "носочки" на лапках поджимались под тушку, ушки прижаты к голове.

"Щенок" - вторая мысль, посетившая меня после забега. Мы смотрели друг на друга лежа на земле под кустом. Романтика. Собачий детеныш, обнюхивая меня, принялся подползать по солдатски.

"Боец" - третья мысль, поднявшая меня на ноги.

Я погладила собакена. Тот не стал сопротивляться и уткнулся мне в ладонь мокрым носом. Что в итоге я имею? Дите не кормлено, не поено, не стирано, не гуляно... Хотя последнее уже лишнее. Наскоро вымыв тушку щенка, я забрала его в дом и стала с умилением смотреть как он ест простоквашу. Милаха чернявенький.

Все мысли о моей девичьей доле меня враз покинули. Какая такая доля? Я теперь мать собачья! В смысле хозяйка пса. Не важно! Ути-пути-тютечки...

В октябре еще тепло, как ни странно. Вот только световой день укоротился. Со времени, как я вышла от старосты, прошло уже три часа. Папа еще не вернулся. Я помоталась по дому, потетешкалась с щенком и, все-таки отправилась за коровой на пастбище.

Принарядилась как на праздник. Плотная кофта, переделанная из старого платья, широченная юбка в пол, шаль на плечи и ботинки. Все это "веселого" коричневого цвета. В номинации "леди унылая печаль" я бы заняла одно из призовых мест. Но кто же знает, как на меня отреагирует наша буренка?! Может извазюкает в осенней грязи, а я уже в цвете заявлюсь.