Книга Мир без женщин., страница 200 – Елена Северная

Знала, блин. И выпустила это из внимания. Что-то я допускаю оплошность за оплошностью. Неужели это так действует обида?

– Дошло, наконец, – сыто икнул Армэль и неожиданно заторопился. – Ну, я пошёл, а ты давай, приводи себя в порядок и встречай мужей.

И как-то скоренько скастовал портал. Уже находясь одной ногой в ослепительном пламени, он хохотнул:

– Многое бы отдал, чтобы лично понаблюдать за вашим примирением!

– А я ещё учиться поеду! – вскочила и крикнула ему вдогонку. Только не поняла – зачем.

Села и задумалась. Теперь, после этого разговора с пикантными особенностями, мне стало понятно, почему так ценится здесь парность. И отношение к женщине. Это своего рода наркотик. Организм требует повторения ещё и ещё. И каждый раз – как первый. Ураган эмоций, захватывающий всплеск чувств, вулкан страсти … Внизу живота просительно затрепыхались бабочки, моля выпустить их на волю. В памяти ожили жаркие прикосновения сильных рук и мягких губ. По телу прошла волнительная дрожь. Что со мной происходит? Неужели так действует магия любви? Я прямо физически ощущаю потребность вцепиться в любимое мужское тело и раствориться в нём!

Я откинулась на спинку кресла и попыталась взять себя в руки. Если так и дальше пойдёт, я сама на кого-нибудь из мужей наброшусь. Хихикнула, вспомнив, как доводила Керри в источнике силы, каким ошарашенно-помешанным выглядел Март, когда впервые увидел меня в обнажённом виде. Интересно, а Николас, как он будет реагировать? Ведь у нас и было-то всего один раз и то под иллюзией я его не распознала. Или … Перед глазами вспыхнул тот непонятный секс с Мартом, когда мне показалось, что у него синие глаза. Видимо, не показалось … Вот же жук, это Ник! И Армэль, блин, психолог тоже мне. Нет, помощь психолога в решении семейных проблем хорошо, но поорать матом гораздо дешевле и эффективнее. А орать я сама могу. Благо за время работы в торговле я выучила с десяток мясистых ругательств.

– Хозяйка, – прервал мои размышления домовой, – там внизу твой муж.

– Какой? – тупо спросила я.

– Который с белыми волосами. А сзади остальные, – он помялся. – Злые. Их Надир ведёт по лестнице, чтоб я успел предупредить тебя.

Так, быстро надеть платье, а то в халате меня прямо тут и разложат. Я заметалась по комнате. Почему-то дверь в гардеробную никак не хотела находиться. Нервы обиженно намекнули, что их количество не так уж и велико.

– Милая, что тут происходит? Почему я не могу пройти сюда сам? И вообще, что ты ТУТ делаешь? У нас готов дом в более приятном месте! – снеся входную дверь, прорычал Керри. Сзади маячили оборотни.

Упс. Не успела. Я гордо задрала подбородок и приготовилась решительно отстаивать свои права.

– А мне здесь больше нравится! – воинственно прижала я дрогнувшие поджилки.

Секундное молчание и …

– Хорошо, милая. Уговорила, – утробно проворковал Керри.

С тихим звоном осыпалась решимость. Я ослышалась? Вот просто так? Без воплей? И даже без стандартного «милая, я знаю, как лучше для тебя»?

Керри обошёл покои, заглядывая во все комнаты, хмыкнул и остановился у окна, рассматривая белоснежные пики скал. Его озадаченный вид кричал: ну что тут может нравиться?

– А ещё я учиться поеду! – вдохновлённая мирной обстановкой, пискнула я.

Керри развернулся с видом быка на испанской корриде, а выступившие рога придали этому виду оч-ч-чень натуральную натуральность. Я тихо ойкнула. Изрыгая русский мат вперемешку с местным фольклором (и когда успел ознакомиться?), Керри двинулся на меня, явно не с предложением сваять куличики из снега. За последнее время его нецензурный лексикон расширился до размеров сочинского бомжа. Желание распластать меня в позе звезды кверху попой и продемонстрировать на ней воспитательный процесс плескалось в его глазах океаном Макаренко. Моя задница озабоченно притихла и онемела в страхе от предстоящего наказания за нрав своей хозяйки. Вариантов избежать его – один единственный. И тот, шаркнув на прощанье ножкой, растаял в клубах дыма, извергающегося из ноздрей разъярённого демона. Я слилась со стенкой, изображая интерьер. Не помогло. Керри отшкрябал мою трясущуюся тушку и встряхнул за шкирку, как котёнка, испортившего любимые хозяйские тапочки. Ой, ду-у-у-ра!