Книга Наши бабки на графских грядках, страница 37 – Елена Северная

– Что «вот»?

– Ой, ну кака же ты непонятлива! А? Я все составляющие для зелья ей достал, оборудованию тоже, а опосля зелье и подлил в ночное питьё. Вот у короля и увял. Он. Тот самый, – домовой многозначительно опустил глаза к своему паху, затем прикрыл самое дорогое руками.

Ё-о-о-о! Это ж надо так с королём!!!

– Что? Насовсем увял? – свистящим шёпотом уточнила я.

Ответом стал горестный кивок.

– Он-то понял всё, король-то. Маг придворный подтвердил. Ведьму ту замуж потом за какого-то некроманта насильно выдали. А ведьмы, они же силами природы питаются, магия жизни в них течёт. Представь, какого ей было в логове некроманта жить! Эх, бедная ведьмочка! – он покрутил головой. – И на меня вскорости заклятье наложили. Что бы и я, значится, не мог. Ну, ты понимаешь. Только не в том смысле! – опомнился домовой и сердито сверкнул глазами. – Что б я жену не мог привести! Не пропускает дворцовая защита!

Я никак не могла уловить связь между дедом Дарка, им самим, заклятьем и женитьбой домового.

– Слушай, – я тоже села на ковёр рядом с мужичком, – но ведь того короля уже нет в живых.

– И что? – он пожал плечами. – Заклятье действует!

– А ты пробовал с нынешним королём об этом поговорить?

– А толку-то? – хмыкнул домовой. – Говорил. Но он только расхохотался, да посоветовал судьбу благодарить, что от женщин хранит. Молодой, дурной, – тяжко вздох, – не понимает прелести семейной жизни.

– Так ты сам уйди из дворца, – посоветовала я, проникшись к домовому симпатией. Не часто встретишь мужчин, которые так рвутся под венец.

– Чёй-то? А? Ты предлагаешь мне в примаки идтить? У меня свой дом есть! – он оскорблено надулся, а затем снова сник. – Я б и пошёл, – продолжил он проникновенно, – но у Нюшки нет дома.

– Как это? – я искренне удивилась. – Домовушка и без дома?

– Сгорел дом-то, – принялся пояснять домовой, а я вдруг осознала, что не знаю, как его зовут. Вот имя невесты – знаю, а как самого звать – нет. – Тоди в городе пожар был, много народу осталось без жилья, и домовые тожить. А Нюшку сестра приютила, вот досе и живёт в приживалках.

– Так твою невесту Нюша зовут? – уточнила я. – А тебя?

– Митрич я, – домовой встал, подал руку и помог подняться мне. Рука у него оказалась тёплой и крепкой. – Так вот и мучаемся с ней. Я по выходным к ним в гости захаживаю, ну и того… Этого… А потом опять сюда. Пылюку собирать. Можа король сам меня выгонит. Тоди пойдём с Нюшкою вдвоём нищету мыкать, авось, ктось и позовёт на новое житьё. Можа, ведьмочку какую встретим, так она и определит нас.

– Нет, – я решительно мотнула головой. – Как это дворец будет без домового?

– А я без Нюшки тута жить не буду! – не менее решительно заявил Митрич. – Вот ишо немного победствую сам, и уйду!

Надо же. Оказался совсем неплохим мужичком. И невесту свою, видать, действительно, любит. Вон как глазами сверкает. С горестными вздохами, причитаниями и подвываниями, Митрич принялся жаловаться на судьбу-злодейку, короля, «евонных» потомков и на свою холостяцкую жизнь. По его словам выходило, что на домовушке Нюше для него весь свет сошёлся. Сначала я прониклась жалостью к домовому, потом раздражением – мужик, а ноет, словно дитя неразумное, – потом разозлилась и в сердцах воскликнула:

– Да женитесь вы уже!

И сразу же после этого в воздухе что-то тренькнуло, будто порвалась туго натянутая струна, затем оглушительно бабахнуло, да так, что дворец слегка тряхнуло.