Книга Бесконечная жизнь полная бесконечной похоти, страница 166 – Никита Кита

Пауль расслабленно свалился на селянку и улёгся между намятых сисек с красными следами от зубов и пальцев. Айка заботливо его приобняла за голову и плечи.

— Ты что, кончил в меня? — спросила она.

— Нет. — ответил парнишка, прижимаясь улыбающейся щекой к нежной коже.

«Если сейчас произойдёт перерождение, значит всё в порядке и незачем начинать скандал.» — подумал Вейгер — «А если не произойдёт, то пожалуй, придумаю какую-то чушь в оправдание и трахну её ещё раз. Поза на четвереньках, со звериным прикусом за гриву… Так она хотя бы не дотянется до моей головы. А то с поглаживаниями за ухом этот кот вообще не может совладать. Наверное, проблема в том, что он отшельник и его, в целом, за жизнь редко гладили…»

— А что же тогда сейчас произошло? — спросила блондиночка, ласково царапая ноготками кошачью голову.

Юноша опять замурлыкал, совсем как кот усевшийся на груди у спящей хозяйки.

«Может эти милые звуки заставит забыть её о моей маленькой шалости.» — понадеялся перерожденец.

Больше ни одного фразы от жительницы харачуна он не услышал. Впоследствии старому воину было интересно узнать, смолчала ли, по итогу, стеснительная любительница котов, или она просто не успела промолвить последние слова адресованные лично ему.

Вейгер проснулся, от ощущения того, как его тело покачивается из стороны в сторону, а лоб припекает жаркое полуденное солнце. Затылок упирался в тряпичную сумку, набитую непонятным содержимым. Мужчина лежал в деревянной повозке с высокими бортами, катящейся по дороге. Сбоку были свалены один на другой большие мешки с чем-то вроде картофеля или свеклы.

— Ойрова подмышка! — простонал он, хватаясь за голову, которая раскалывалась от жуткого похмелья.

Вместе с болью, сознание атаковали воспоминания нового сосуда. Перерожденец стиснул зубы и плотно зажмурил глаза. Такой пытки, одновременно физической и моральной он не испытывал уже давно.

Жизнь ублюдка рождённого от бродячего зверолюда и безродной нищенки была сущим кошмаром. В деревне его ненавидели ещё больше чем мать. Айка рожала дитя посреди леса, тайком от односельчан. Она была готова прибить неведому зверушку, которая выйдет из её чрева, лишь бы та не мучилась (об этом матушка лично поведала сыну, во время одной из ссор). Мальчик появился с лысым кривоватым хвостом и диформированными человечискими ушами. Чтобы химеру никому не захотелось утопить, селянка сразу отрезала чаду дефектный отросток торчащий из копчика. С тех пор, там у него остался шрам и костлявый бугорок, удалить который уже нельзя никак.

Бедолагу звали совершенно неподходящим под его тщедушный облик именем, Бернард. Он был невелик ростом, как и его отец, имел светло-голубые глаза и молочно-белые воздушные волосы. Несуразное курносое лицо никогда никому не казалось хоть сколь-нибудь привлекательным.

«И в кого ты такой удался…» — подумал Вейгер — «Все родители у тебя, на несколько поколений назад, красивые.»

Прошлой ночью красный от загара, молодой парень до блевачек напился в придорожном трактире. В этом жутком состоянии, под утро он завалился в случайную попутную повозку. Старый землероб согласился подбросить его за пару медяков до Нодльхорна, куда Бернард направлялся на заработки.

В большом городе, в отличии от Харачуна, дурная слава о прокажённом юноше ещё не разошлась. Всяких пришлых бродяг, подобных ему, там хватало. Поэтому он наделся, смешаться с толпой и спокойно пожить, как обычный неприметный человек.