Книга Попаданец в Рой. Том Ⅵ, страница 150 – Никита Кита

И вот в таком положении уже можно было подумать о транспортировке больного в бункер. Взвесив все за и против, Фёдор решил покамест оставить всё как есть, дабы лишний раз не подвергать организм деда стрессу. Осы накидали чуток, веток между кронами прилегающих деревьев, чтобы это место было менее приметно с высоты, и на том успокоились.

Где-то через полчаса после инъекции стенания Халимы достигли пика. Коллективный разум был рад, что ценный пленник не умер за это время, но всё равно залепил бокату рот, дабы тот не шумел.

Старец откровенно, очень сильно страдал. Температура его тела поднялась до шокирующих показателей. Не проходило и секунды, чтобы он не корчился от испытываемых ощущений. Перерожденец был бессилен как-то ещё помочь бедолаге и просто следил за происходящим, надеясь на лучшее.

Спустя час наблюдений, страдания Халимы вроде бы пошли на спад. В дальнейшем его температура снизилась, а сердцебиение замедлилось. Гуманоид лежал с полузакрытыми веками и периодически вздрагивал. Но самое главное, он был жив, и Фёдор почти уверовал, что так будет и дальше.

«Фу-ух, кажись пронесло…» — подумал парень.

Чудо-сыворотка кажется и правда была чудотворна. Жаль только в наличии у Роя её оставалось совсем немного. Ещё где-то на шестнадцать-семнадцать применений на бокатах, если быть точнее. А таким средством в идеале хотелось бы владеть в неограниченном количестве.

Когда конвульсии пленника прекратились, Фёдор распорядился нести учителя на базу. Похоже работа по освоению бокатианского языка сохраниться, а подлость заговорщиков не принесла им желаемого результата. Человек-мотылёк сможет вновь наведаться в посёлок с дарами. Только уже после того, как ублюдки-жуконенавистники расстанутся с жизнями.

«Потерпи немного дружок-старичок, и я принесу тебе головы твоих обидчиков.» — думал коллективный разум, бережно доставляя деда до подземелья по воздуху.

Ну а в деревне тем временем всё шло своим чередом. Сельская драка окончилась, после того как у драчунов не осталось сил и здоровья продолжать потасовку. Под конец сего действа уже начали подключаться женщины, которые оттягивали своих окровавленных и перепачканных в дорожной пыли мужей от не менее измученных оппонентов. Мешанина из побитых тел начала потихоньку рассасываться. Несмотря на это, балаган стоящий в центре села не стихал. Просто выяснение отношений вернулось преимущественно в вербальное русло, так что галдёж только усилился.

Глаза Роя с трудом вновь отыскали среди толпы плащеносца. Он был в полной отключке, поэтому товарищи подняли его себе на плечи и поволокли прочь. Синева накидки едва проступала сквозь слой пыльных отпечатков подошв, голова гуманоида безвольно свисала вниз. Похоже не слабо по этому дурачку потоптались. И самострел его куда-то пропал — то ли сломали, то ли украли, то ли и то, и другое…

Богач, в свою очередь, пребывал в сознании, но не в очень добром здравии. С рассечённой губой и расцарапанным лбом он брёл, прихрамывая, обратно к своей избе. Верёвочный пояс, растянутый, болтался на бедре, у кожуха был оторван один рукав. Жучий рисунок, хранившийся за пазухой, выпал, после чего его стащил какой-то подсуетившийся малец.

Помятый сородичами и убитый горем мужчина вошёл во двор, где его ожидали заплаканное дитя и два трупа. Дальше Богач спровадил всех посторонних на улицу, оставив на придомовой территории только малолетнего сына и пару каких-то взрослых бокатов. Войдя в жилище, хозяин вернулся оттуда с ключами, которыми запер за ушедшими калитку, а потом отворил большой амбар, расположенный в пределах того же участка. Ракурс не позволил наблюдателям увидеть наполнение этой постройки. Двое подсобников поочерёдно перетаскали всех трёх мертвецов внутрь отворённого хранилища, после чего Богач обратно его закрыл, навесив большой замок. Гуманоид всё ещё в рваном кожухе проводил помощников на выход, а оставшись с отпрыском наедине, поднял чадо на руки, занёс его в дом и был таков.