Книга Помеченный Тьмой, страница 9 – Никита Кита

— Я дарую Обители Тьмы новую душу, взамен прошу вернуть душу крови жертвенной.

Широким взмахом, охотник нанес себе удар, метящий в сердце, и вогнал кинжал промеж ребер по самую рукоять. Тело мужчины пошатнулось. Из последних сил он направил его вперёд. Падая, охотник упёрся руками в горящий хворост. Боль для него уже ничего не значила.

Где–то в дали послышались человеческие крики: преследователи, увидевшие дым уже приближались к лесной прогалине. Впереди всех неся словно свирепый вепрь отец девочки. На его руках, сжимавших колун вздувались вены.

Кровь стекала по рукоятке кинжала и с шипящим звуком капала в костер. Наконец языки пламени полностью охватили тело охотника, руки подкосились, и он свалился прямо в гущу огня.

Когда отец стремительно выскочил на поляну, переламывая головой сучья, его глазам открылась картина произошедшего. Взгляд быстро переместился с костра на ребенка, лежавшего в траве. Топор выскочил из рук, а сам мужчина подбежал к девочке и упал на колени. Ладони забегали по связанному, бездыханному телу. Дрожащие пальцы гладили розовые щеки и лоб. Пустой, безжизненный взгляд девочки принес в голову отца ужасное осознание. Он подхватил ее тело с земли и прижал к себе обеими руками. Горькие слезы проступили на глазах. Взгляд преисполненный ненавистью разбавила скорбь. Отец закинул голову мертвого дитя себе на плече и жадно сжал ладонью его светлые волосы.

Люди, подоспевшие на поляну, следом увидели рыдающего мужчину, который сидел на коленях и сжимал связанного ребенка. В этот момент осознание пришло и к ним. Женщины окружили отца, некоторые из них тоже заплакали, а руки их забегали по телу девочки. Мужчины разбрелись вокруг костра, осматривая охваченное пламенем тело охотника.

— Опоздали. — сокрушенно изрек кто–то.

Взгляд отца тоже устремлялся на полыхающее тело. Слова проклятия криком вырвались из его рта:

— Пускай будешь проклят ты и весь твой род! Пускай Обитель Тьмы обрушит тебя в вечные муки, и Пылающая Мать во вечность не простит тебя за содеянное!

Тем временем мощное, пламя магической природы уже оставило от тел почти одни кости. Дым разносил запах горелой плоти по всей округе и женщины оставшиеся в деревне следить за детьми в этом момент думали, что похитителя поймали и предали огню.

Отец, убитый горем, стоял над пепелищем и шептал:

— Пока в душах людей горит священное пламя, ты будешь вечно страдать…

Блёклое, вечернее солнце слабо освещало лесную чащу, закупоренную под густым переплётом ветвей. Местные птицы молчали и поэтому лес наполняла таинственная тишина. Скоро её должно было разбавить стрекотанием цикад, но сейчас старый охотник, укутанный в меховую накидку из волчьих шкур, сидел не двигаясь в высоком кустарнике и прислушивался ко окружающим звукам. Времени до заката оставалось немного, а потому лук в его руках был на изготовке в ожидании случайной добычи, которая возможно будет пробегать или пролетать мимо, и которую может получится поймать до того, как окончательно стемнеет. В своем особом охотничьем трансе его слух работал гораздо лучше нежели у какого–нибудь горожанина, который с малу привык к шуму и гаму людных улиц. Охотник всю жизнь посвятил своему делу, а старый, но добротный лук уже не первый десяток лет ни разу его не подводил, кормя его в любое время года.