Книга Прикосновение смерти, страница 147 – Т. Л. Мартин

Когда я выгибаю спину, прижимаясь задом к его твердой длине, у моего уха раздается грубое рычание, и чья-то рука обхватывает меня спереди, хватая за обнаженную грудь под лифчиком. Я стону, прислонившись лбом к дереву.

— Это то, чего ты хочешь? — тихо рычит он. — Быть моей?

Его пальцы спускаются, спускаются, спускаются, пока не скользят прямо по моему входу, не совсем проскальзывая внутрь. У меня перехватывает дыхание, когда я отвечаю:

— Да, это то, чего я хочу.

Мой рот приоткрывается, когда я быстро разворачиваюсь, его грудь прижимается к моей, когда его губы обрушиваются вниз. Поцелуй начинается жестко, грубый, требовательный, мои глаза закрываются, когда он прижимается своими бедрами к моим. Но вскоре он замедляется, смягчается, дразнит. Я слышу, как он сглатывает, когда отстраняется, прижимается своим лбом к моему. Когда я открываю глаза, его глаза закрыты, его грудь поднимается и опускается, когда он тяжело дышит, изо всех сил пытаясь успокоить дыхание. Твердые бугры его рук сжимаются, челюсть сжимается.

— Что такое? — Я дышу.

Он глубоко вздыхает, затем медленно открывает глаза. Взгляд, которым он одаривает меня, переворачивает мое сердце. От нежности в его глазах до твердой линии подбородка. От хриплого сглатывания в его горле до неподвижной позы его тела, жесткой и напряженной, когда он осторожно застегивает мое пальто, укрывая меня.

— Лу, — шепчет он хриплым от боли голосом. — Ты никогда не будешь моей.

— Что? — Мое лицо вытягивается, боль расползается в груди и образует сотни крошечных узлов. — Но я…

— Нет, ты не такая. Если бы ты была моей, я бы не трахал тебя на дереве посреди зимы. Я бы отнес тебя в теплую постель и занялся с тобой любовью у камина. Если бы ты была моей, я бы просыпался с тобой каждое утро и напоминал тебе, каково это — быть любимой мной. Если бы ты была моей, Лу… Тебе не нужно было бы, чтобы я отмечал тебя, потому что ты бы знала.

Я никогда раньше не была ошеломлена, потеряв дар речи. Никогда, до этого момента. Мое дыхание сбивается, грудь вздымается, я застываю на месте.

Он делает шаг назад, подальше от меня, и я уже знаю, к чему это ведет, прежде чем его фигура начинает колебаться. Он опускает голову, глядя на свои ноги, прежде чем снова поднять глаза и встретиться с моими. Он нежный, тихий.

— Что касается меня, я был твоим с того дня, как встретил тебя. — Мое сердце останавливается, время застывает, пока я перевариваю слова, слетающие с его губ, поглощая их целиком. — Возможно, ты никогда не будешь моей, но я всегда буду твоим.

А потом он ушел.

Ничего, кроме бесплодного луга и разбитого сердца после него.

Глава 43

В те времена когда я была молодой и увлеченной диснеевскими сказками, я спросила своего отца, существуют ли родственные души и как я должна была узнать, когда найду свою.

Он посмотрел мне в глаза и сказал:

— Ну, я не знаю, есть ли родственные души, но, черт возьми, это точно кто-то твой. Впрочем, это легко понять, когда ты его находишь. Ты знаешь почему?

Я покачала головой, жаждая большего. Я хотела Чудовища моей Красавицы, и я собиралась заполучить его.

— Потому что одним взглядом они могут заставить вас увидеть лучшие стороны того, кто вы есть. В них отразится самая чистая версия вас самих. И когда они уйдут… — Он сделал паузу, ущипнул себя за переносицу и мягко покачал головой. — Когда они уйдут, они заберут с собой частичку тебя. Понимаешь, тыковка? Когда ты со своим кем-то, ты не можешь не чувствовать это глубоко в своих костях