Книга Грех и дух, страница 106 – К. Ф. Брин

Я отдернула руки, страдая от пульсирующей внутри боли. Обошла вокруг девочки – и охнула. Ее правая кисть была сине-черной и жутко распухшей. То ли сильный вывих, то ли перелом. Прямо над синевой краснел след от веревки, а левое запястье кровоточило. Она изодрала всю кожу, пытаясь ослабить путы. И все еще продолжала, несмотря на очевидную боль, теребить неуклюжими пальцами левой руки плохо завязанный узел.

– У нее получается, – сказал Хардинг. – Уже почти все. Она боец.

Будь у меня физическое тело, способное плакать, слезы хлынули бы сейчас рекой.

– У нее была по большей части дерьмовая жизнь.

– И спасибо небесам, а? Иначе она просто сидела бы здесь, страдая от боли и ожидая спасения. Худшее времяпрепровождение и представить трудно.

Я вытерла нос – по привычке, словно недавно ревела, – и снова зашла спереди, наклонившись, чтобы видеть лицо Дейзи. Ее распухшее личико, которое явно во что-то врезалось.

– Джек никогда бы этого не сделал. – Я снова выпрямилась. Я не помогаю Дейзи, глазея на нее. Нужно действовать. – Он сказал, что не помнит, и он не лгал. Кто мог…

Сквозь стену рядом со мной проплыл Джек. Огляделся – и уставился на меня.

– Какого хрена? Где я?

Хардинг захохотал. Хотя что тут смешного?

– Черт, извини. Я, должно быть, притянула тебя, думая о тебе. Я совсем здесь запуталась. – Я подошла к двери и импульсивно протянула руку. – Если люди способны чувствовать мою душу, как она есть сейчас, не лучше ли мне будет вернуть то призрачное тело и посмотреть, нет ли еще кого в этой комнате?

– Очень немногие маги способны чувствовать души так, как ты, даже те, кто овладевает другими или использует других для перемещений по духу, – сказал Хардинг. – И никто в мире на данный момент не способен вырвать душу из тела, как это делаешь ты. Поверь, я искал. Сумеречные Странники появляются нечасто и долго не живут – со всем насилием, что их окружает, сама успела убедиться. Ты пока в безопасности.

– Посмотри, что я наделал. – Склонившийся над Дейзи, обуреваемый чувством вины, Джек сипел, как проткнутая шина. – И мне никогда уже не попросить у нее прощения. Не объяснить, не сказать, как мне жаль. Даже отомстить она уже не сможет.

– Она отомстит, – пообещала я, готовясь к прохождению через очередную стену. – Я позабочусь об этом.

Следующая комната, в которую я решительно протиснулась, оказалась почти такой же пустой, если не считать стола без стула и дивана с кучей бумаг на приткнувшейся к дальней стене подушке. Закрытая дверь вела, как я подозревала, в коридор какого-то коммерческого здания. Судя по отсутствию машин, неиспользуемого.

В углу с ноутбуком в руках, сгорбившись от усталости, стояла женщина с собранными в растрепанный хвост волосами. От ноутбука к наушникам в ее ушах тянулся белый провод. На экране маячил незнакомец с суровым лицом, багровыми щеками и носом картошкой.

– Да, сэр, я знаю. Знаю, – говорила женщина. – Но когда я пришла в себя, выяснилось, что я уже в точке рандеву – и в полном замешательстве. Было уже поздно избавляться от тела и возвращаться.

Мужчина на экране заговорил коротко и резко, подчеркивая каждую фразу кивком головы. Плечи женщины напряглись, левую руку она уперла в бедро – явно разочарованная тем, что услышала.

– Я уже говорила другим, у меня провал в памяти с того момента, как я убрала Кракена и до того, как оказалась здесь. Я очнулась, стоя посреди комнаты, глядя на раздавленный моей ногой телефон. – Мужчина что-то пролаял. – Да, сэр, но, как вы, несомненно, помните, у меня не было телефона, чтобы позвонить. Он был раздавлен.