Книга Руины из роз, страница 84 – К. Ф. Брин

Как я и предполагала, Найфейн ничего не ответил. Я бы, наверное, захотела поспорить, если бы кто-нибудь посчитал знания моей матери ошибочными. С другой стороны, я же не заставляла его поменять поддоны. Найфейн явно привык позволять демонам болтать без умолку. Вероятно, именно это он позволил и мне.

Я умолкла и провела пальцами по верхней части крайнего поддона.

Затем приподняла этот поддон и сбросила его на землю.

– Кто-то отполировал его. Это приведет к увяданию листьев с удвоенной скоростью.

Найфейн скрестил руки на груди, продолжая наблюдать за мной.

Я помедлила.

– Это была проверка, не так ли?

– Да. Ты прочитала об этом в книгах?

– Нет. Я усвоила это на собственном горьком опыте. Однажды я попыталась увеличить производство, потому что соседка лежала на смертном одре, а ее муж, который обычно готовил эликсир, получил раны на охоте. Моя мать тогда тоже была тяжело больна. Я попыталась удвоить порцию эликсира. Воспользовалась соседским подносом и, черт возьми, чуть не потеряла все листья.

– Ты спасла соседку?

– Я не спасла ни ее, ни мать. Я никого не спасала. Просто давала им больше времени.

– И все же ты продолжаешь верить, что сможешь спасти всех.

Его тон вновь стал грубым. Мистер Мрачный Ублюдок никогда не отходил далеко.

– Я хотя бы пытаюсь что-то придумать. Ты собираешься мне помогать или нет?

– Что нужно делать?

– Учитывая размер этих поддонов, тебе придется ходить за мной и носить по одному из них, пока они не наполнятся.

Не говоря больше ни слова, Найфейн поднял первый поддон, и я начала собирать листья – по одному с каждого растения, выбирая самые большие и здоровые. По ходу дела я подрезала кусты там, где Найфейн это пропустил, попутно встряхивая растения. Уход за эверлассом в каком-то смысле расслаблял. Был своеобразной медитацией. Вероятно, потому, что моя способность дарить растениям любовь и заботу означала, что я могу дарить любовь и заботу семье и друзьям.

Добравшись до середины ряда, я услышала тихую мелодию, которую напевал глубокий рокочущий голос. Высокие и низкие ноты изящно, красиво и опьяняюще чередовались. Оглянувшись, я увидела, что Найфейн находится в таком же состоянии медитации. Похоже, он начал петь, сам этого не осознавая.

– Громче, пожалуйста, – попросила я, выкладывая три листа на поднос, и встретилась с глубоким, проникновенным взглядом Найфейна.

– Моя мать часто пела эту песню, когда ухаживала за эверлассом. Я не хотел петь ее вслух.

– Это прекрасная мелодия. Твоя мать умерла до проклятия?

– Да.

– Значит, она избежала кошмара.

– Это единственный кошмар, которого она избежала.

Я положила свою руку поверх его руки, сжимающей край подноса, и провела большим пальцем по костяшкам его пальцев. На самом деле я не знала, что сказать, поэтому повторила:

– Пой громче, пожалуйста.

На этот раз Найфейн запел со словами. Я не знала этого языка. Похоже, это был древний язык с раскатистыми гласными и мягкими согласными. Безупречный голос Найфейна по-прежнему был глубоким и скрипучим, но неожиданным образом приятным. Это подняло мне настроение и уняло мое беспокойство. Мелодия была полна сладкой печали и тихих рыданий, голос Найфейна теперь звучал громче, лениво пронзая тишину.

Не успела я опомниться, как все три поддона оказались заполнены настолько, насколько это было безопасно для листьев. Найфейн подкатил две тележки, на каждой из которых помещалось по два поддона, и мы загрузили и покатили их. Песня Найфейна затихла, лишь когда мы добрались до большого сарая, все пространство в котором занимали два стола с подготовленными местами для работы с растениями и травами. Наступившая тишина вызвала острую боль в моем сердце.