Книга Трон перьев и костей, страница 99 – Келли Сент-Клэр, Шеннон Майер

– Вот, – ткнула она в открытую страницу. – Эта книга не лжет. Она сделана из кожи кровавой фейри – матери Девон, как судьбе было угодно.

Я поморщилась. Жесть. Но если так, то книга действительно содержит лишь истину. Кровавые фейри неспособны лгать – отсюда по большей части и растут ноги мифа, что фейри говорят только правду.

Вверху страницы красовалось мое имя, выведенное безупречным каллиграфическим почерком, а ниже – мое происхождение.

Каллик из Королевского Дома.

Отец: Александр из Королевского Дома. Благой.

Мать: неизвестна. Неблагая.

Имени не было.

Я вздохнула.

– Знаете, я тоже могу взять книгу и напечатать там свое имя. Во, сделала бы себя великаншей, дочкой Рубезаля.

Доля странного страха, который разъедал меня изнутри, исчезла. Книга с моим именем ничего не значит. При виде кожаного переплета внутри все сжалось, но я лишь отмахнулась от этого чувства. Истиной всегда можно манипулировать. Я всю жизнь использовала Благую магию. Уж заметила бы, если б вокруг меня что-то умирало. Ну да, может, я разок скопировала у Лана чары невидимости и ниоткуда вроде жизни не высосала, но это потому, что я нашла Благой способ воспроизвести Неблагую силу… правда?

– Тут нигде не упоминается мать, которая меня выносила и родила.

Жрица подняла на меня взгляд.

– Не шути, что ты родня этому предателю, – она захлопнула книгу и ткнула ею в меня. – История Эвоны, Георгины и Бейла. Знаешь такую?

Я вскинула бровь.

– Это же просто история. И все.

– Так расскажи ее мне. Потешь старушку. Считай, что обучение началось – вспомни эту… сказку. Потому как я думаю, тебе нужно вспомнить ее полностью.

Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не скрипеть зубами, я кивнула и порылась в памяти. Эта история давным-давно перестала быть излюбленным сюжетом при дворах.

– Эвона была Неблагой королевской крови, и у нее не получалось выносить ребенка. Ее кузина, Георгина, уже родила несколько детей… – Здесь я помедлила, но Жрица жестом приказала продолжить. – Эвона раздобыла заклинание, которое позволило ее избраннику, Бейлу, возлечь с Георгиной, но дитя принадлежало бы Эвоне.

По сути, старое-доброе экстракорпоральное оплодотворение, только вместо науки – магия. Лично я бы очень хотела узнать, как, черт возьми, они перенесли яйцеклетку Эвоны в Георгину, но…

На этой мысли мой мозг оцепенел.

– Нет, – выдавила я.

Но передо мной возник дух моей матери, точь-в-точь как когда меня приговорили к смерти. Тогда я списала все на бред, но я вновь увидела, как она говорит с моим отцом. Услышала их слова, и вдруг… вдруг они обрели смысл.

Прямо как мать и сказала.

– Ты все еще можешь их спасти.

– Все еще спасти кого?

– Наш народ. Он заблудился в глуши, Каллик. Твое тлинкитское имя выбрала для тебя женщина, которая носила тебя девять месяцев, любила тебя пять лет и любит до сих пор.

– Ты имеешь в виду мою мать, – сухо заметила я.

Его улыбка не исчезла, а, наоборот, стала шире.

– Ты знаешь, что значит твое имя?

– Молния, – ответила я. – «Каллик» означает «молния», или «удар молнии».

Тело отца замерцало, и из сумрака камеры вышла моя мать, одетая в толстую меховую одежду, с волосами, заплетенными в одну косу, переброшенную через плечо.

– Когда лес сухой и мертвый, его может сжечь один удар молнии. Молния порождает пожар, который очищает лес и дает возможность вырасти новой поросли. Здоровой поросли. – Она протянула руку, и я ее взяла, больше не чувствуя кандалов на запястьях. – Ты искра, Каллик. Твой отец это знал. Как и твоя мать.