Книга Рожденная землей, страница 14 – Эбби-Линн Норр

Сэксони: «! Это ОН? Ты шутишь, да?»

Я: «Никаких шуток».

Сэксони: «Тогда вылетаю первым рейсом, скоро буду».

Тарга: «Щищ!^[13]Вроде не мерзкий…»

Сэксони: «Он придурок? Придурок, да?»

Я: «Он не подарок».

Сэксони: «Да пофиг! Ты только взгляни на него!»

Тарга: «Если ты замутила со своим кузеном…»

Я: «Формально он мне не кузен».

Сэксони: «Ах-ах. А что бы сказала твоя тетя, если бы вы переспали? “О божечки!” Или Лиз…»

Я: «Он меня ненавидит».

Тарга: «?»

Сэксони: «Да ну».

Я: «Не да ну. Вел себя так, словно я придушила его любимого крошку панду».

Сэксони: «Да он просто напуган. Ты так действуешь на парней. Даже на высоких».

Я: «Нет, это я напугана. Не знаю, как переживу это лето, если он не оттает. А то тут как в Сибири».

Тарга: «Потерпи. Он же твоя семья».

Я: «Технически нет».

Сэксони: «Ты все время об этом твердишь».

Я: «Зачем ему понадобилось быть таким красивым?»

Сэксони: «Некоторым девчонкам везет».

Я: «Никакого везения. Я чувствую себя жалкой, – поплакалась я и тут же добавила – Сэксони, оставь свои комментарии при себе».

Сэксони: «Молчок – губы на крючок, дорогая».

Тарга: «Серьезно, просто расслабься. Подожди немного. Ты неотразима!»

Сэксони: «Держи нас в курсе, как там милый мистер Морозильник. Очень любопытно!»

Я отложила телефон, мысленно отвечая: «Еще бы!»

Едва я затолкала пустой чемодан под кровать и задвинула ящики комода, как до меня донеслись призрачные звуки испанской гитары. Первой мыслью было, что кто-то включил музыку. Меня охватила дрожь, и я наклонила голову, прислушиваясь. Фейт где-то в городе, значит это Джашер.

Мгновение спустя стало ясно, что музыка доносится снаружи. Решив, что он, наверно, работает и слушает радио, я подошла к окну и осторожно выглянула. Во дворе никого не было, а возле гаража стояли покинутые распилочные козлы. Едва заметное движение в беседке привлекло мое внимание: оттуда высунулась босая нога.

Снедаемая любопытством, я, спустившись, направилась к выходу на задний двор и замерла в прихожей. От удивления мои брови взлетели, и я прошептала «О боже…»: это играл сам Джашер.

Я медленно двинулась вперед по каменной дорожке, вслушиваясь в мелодию. Вот он, ко мне спиной, двигается в такт музыке. Звуки закружили меня, стремительные и причудливые; мурашки побежали по коже. Никогда не слышала, чтобы на гитаре играли с таким мастерством. Мое сердечко снова оттаяло.

Джашер сидел на табурете, прислонившись спиной к столбику балюстрады. Я остановилась в замешательстве. Стоит ли мне обнаруживать свое присутствие и факт, что я все слышала? Или тихонечко подождать, пока он закончит, и потом аплодировать?

Вдруг он замер в некотором напряжении и прекратил игру.

Я затаила дыхание. Значит ли это, что Джашер заметил мое присутствие? Может, он снова собирается накричать на меня? Я уже было собралась с духом сказать ему, как замечательно он играл, когда внезапно Джашер заговорил сам:

– Это «Астурия»^[14].

Я приоткрыла рот, намереваясь ответить, но почему-то не издала ни звука. Мне почудилось нечто странное в том, как он это произнес – слишком тихо, если это действительно было адресовано мне.

И тут он снова заговорил, и на этот раз дрожь, охватившая меня, возникла вовсе не из-за наслаждения его музыкой:

– Исаак Альбенис.

У меня просто челюсть отвалилась, и я застыла в оцепенении, не в силах решить, как мне поступить: никаких сомнений, Джашер говорил не со мной.