Книга Рожденная эфиром, страница 24 – Эбби-Линн Норр

Вернувшись на прогалину, я пристроила платье Аими на ветке высоко над ее головой. Сестра, опустив голову, наблюдала, как я, мерцая, принимаю облик хрупкой девушки и надеваю платье, а потом заскулила.

– Ты ведь отлично понимаешь, чего я хочу, – сказала я, улыбаясь уголком рта. – В этот раз победа за тобой, но если ты не хочешь появиться дома голой, окажи такую милость…

Она зафыркала на меня, закатывая глаза и мотая головой. Внезапно будто порыв ветра вздыбил мех Аими и унес с собой всю ее мощь. Передо мной оказался лисенок.

– Ой, – пискнула я.

Аими села на толстенькие задние лапы и тихонько завыла, обратив мордочку к небу, а потом тягуче рассмеялась. Ее глаза приобрели нежно-зеленый цвет зимнего мха. Уши, съежившись, стали мягкими маленькими треугольниками, потешно торчавшими в стороны. Вместо роскошной шубы ее тельце покрывал мягкий мех, похожий на пух одуванчиков, только черных. Великолепный, напоминавший исполинскую кеглю, хвост укоротился, здорово похудел и приобрел странный изгиб.

– Боги! Какая ты милая! – вскрикнула я.

Аими заковыляла ко мне на маленьких лапках, я подхватила ее на руки и прижала теплое тельце к груди. Покрывавший его нежнейший мех был горячим от солнца. Лисенок облизал мне лицо и шею и ткнулся холодным мокрым носом в ухо. Я рассмеялась. Кицунэ редко принимают облик детеныша. Это было проявление любви. Мы, оборачиваясь на глазах друг друга, всегда были спокойны и искренни. Аими перестала облизывать меня и склонила голову набок, указывая носом в сторону дома. Она тихонько поскуливала. Я не уловила ни единого постороннего звука, но поняла, что мама, должно быть, позвала нас снова.

– Да, хорошо. – Я опустила сестру на траву и полезла на дерево, чтобы снять оттуда ее платье. Обернувшись, я увидела Аими в облике девушки – лукаво улыбаясь и покачивая головой, она протягивала руку за своей одеждой.

– Ты стала неплохо летать, – сказала она, ослабляя тесемки и забираясь в платье. Из кармана показался гребень – Аими наскоро прибрала растрепанные волосы, зачесала их назад и собрала в высокую прическу, достав в придачу к гребню еще и палочку-заколку.

– Я опять проиграла, – вздохнула я.

– Наверно, когда это будет иметь значение, все сложится иначе, – ответила сестра, пожимая плечами.

Я хотела спросить, что означают ее загадочные слова, но Аими опередила меня:

– По тропинке выйдет быстрее! – И она побежала к дому. Ее босые ноги мелькали передо мной. Я старалась не отставать.

Мама ждала нас у приоткрытой двери и, пока мы с Аими, запыхавшись, поднимались по ступенькам, осмотрела нас с головы до пят. Нахмурилась, помрачнела и погрозила нам пальцем.

– Вы опять извозились в грязи. Хорошо, что Кито ушел, иначе он бы передумал. Нельзя было выбрать другой день для своих диких игр в лесу?

Мы с сестрой давно привыкли к ее причитаниям и пропускали их мимо ушей. Однако нынче прозвучало кое-что важное, и я с ловкостью цапли выхватила из потока маминых слов то, что имело значение.

– Соглашение достигнуто? – спросила я, когда мама проводила нас в дом.

– Да, – ответила она. – А теперь обе примите ванну и вымойте волосы. Кито придет сегодня вечером.

Я тяжело вздохнула. Приготовление ванны было моей обязанностью, которая занимала много времени. Необходимо было нагревать кастрюлю за кастрюлей и наполнять водой большую деревянную кадку, которая была укрыта от посторонних глаз за матовыми раздвижными перегородками из кусочков стекла.