Книга Проклятый мастер Гуэй, страница 7 – Яо Син

Писарь снова замычал, на сей раз от злости. Несмотря на все старания, он оставался абсолютно беспомощным.

– Что тебе снится? – продолжала красавица. – Я могу показать другой сон, приятный… – Она потянулась к лицу юноши, но тут же отдернула руку, словно ту уколов. – Что это? Кто ты? – испуганно вопросила девушка.

– Сестрица? – обеспокоенно позвала ее другая.

– Не подходи, – предупредила незнакомка. – Вокруг него слабая иллюзия, а вот внутри… – С этими словами она поспешила встать и, обернувшись лисицей с тремя хвостами, побежала прочь. За ней последовали и остальные.

Только придя в себя, завороженный писарь понял, какой беды ему удалось избежать. Это же хули-цзин^[4]. Или всего лишь сон?

Руки и ноги наконец поддались и начали двигаться, пусть и с трудом. Вероятно, чары демона постепенно рассеивались.

Самое холодное время – перед восходом.

* * *

Благодаря молитвам, зардел рассвет. В эту ночь юноша вспомнил всех богов и предков.

Тяжело переставляя ноги, он волок за собой скромный скарб. Тело все еще не слушалось, оттого издали, а может, и вблизи тоже его можно было принять за мертвеца. Потому он снова молился, чтобы не встретить по дороге опытного мечника или того хуже, перепуганного крестьянина с вилами.

То ли от того, что он отдалялся от злополучного камня в роще, то ли потому, что солнце поднималось все выше, а может, из-за того, что слабела магия, у него вновь появлялись силы и идти становилось легче. Хотя юноша все еще был перекошен и прихрамывал.

Подойдя к приворотной страже, он протянул табличку с выведенной на ней должностью.

– Писарь? – уточнил стражник.

– Да, – едва ворочая языком, подтвердил юноша.

– И что же ты пришел переписывать?

– Я стра-нству-ющи-и-й пи-сарь, – все так же, с трудом, ответил он. – Пишу пи-сьма и отно-о-о-шу их.

Солдат скривил недоверчивую гримасу и, дернув щекой, со снисхождением поинтересовался:

– Как же ты их пишешь, раз ни двигаться толком не можешь, ни говорить?

– Я мо-гу! – твердо возразил писарь.

– Иди уже, – рассмеялся солдат, хлопнув бедолагу по спине так, что он чуть не упал, но удержался.

Убрав табличку за пазуху, юноша пошаркал в город.

Столица была необычайно велика и красива. Чтобы ему, деревенскому пареньку с другого конца Поднебесной, когда-то сюда попасть? Раньше подобное невозможно было и вообразить. Видел бы покойный старший брат, что некогда оберегаемый им младший будет стоять посреди заполненной снующими людьми и богатыми повозками улицы Интяня.

Пусть от ворот он отошел недалеко и видел перед собой все те же обычные дома, как в любом другом большом городе, но его не покидала мысль о том, что он дошел до самого сердца Поднебесной.

К обеду юноша и вовсе расходился; лишь немного досаждало онемение в руках и ногах, словно те затекли.

Наскоро расправившись с лапшой, он первым делом направился в лавку с украшениями, чтобы выяснить причину произошедшего. Обнаружив на прилавке нефритовые подвески, он спросил продавца:

– Скажи, господин, можешь ли ты понять, кому это принадлежит? – Он протянул злосчастный кусок нефрита, снятый со своей шеи.

Старик недолго покрутил в руках подвеску, на одной стороне которой был изображен символ равновесия, а на оборотной – лотос, и ответил:

– Много она не стоит. Если будешь продавать, дам за нее пятьдесят медных.