Книга Песнь бездны, страница 7 – Эмма Хамм

Все нарядились с иголочки, но это было нормой. Сверкание драгоценных камней обжигало глаза, хотя Битси изо всех сил старалась поспевать за разговорами. Слова потоком катились по линзе, слишком быстрые, чтобы их читать, Аня улавливала только отдельные фразы.

– Битси, – пробормотала она, надеясь, что женщины рядом ее не услышат, но не имея ни малейшего понятия, как громко она говорит на самом деле. – Можешь остановиться.

Вспыхнул вопрос капсом – Битси всегда так печатала:

«Уверена?»

– Пока что.

Слова испарились, и Аня осталась в блаженном неведении о происходящем вокруг. Шум разговоров превратился в равномерный гул, где один голос было почти невозможно отличить от другого. Словно она оказалась под водой – все приглушенно и расплывчато.

Они шли сквозь толпу. Аня улыбалась и кивала, если кто-то ловил ее взгляд. В конце концов они прибыли на званый ужин, где отец так хотел ее видеть. Основное мероприятие проходило во дворе большого особняка, судя по виду, целиком сложенного из белого мрамора. Колонны высотой в два этажа упирались в плоскую крышу, на которой, как было известно Ане, был расположен сад.

В этом доме жил политик. Обычно они с женой были заняты принятием новых законов и правил, которым были обязаны следовать все жители Альфы. Аня была более чем уверена, что у них имеются куда более важные дела, чем развлекать богачей и знаменитостей.

Но они все были здесь. Перед домом зеленел еще один сад. В траве были живописно расставлены белые столы, накрытые к чаепитию. Устроители не подумали, что все приглашенные явятся в своих лучших нарядах и на высоких каблуках, которые при первом же шаге целиком погрузятся в почву.

Ее отец стоял в дальнем углу двора, окруженный толпой народа. В свое время он был очень красив, но годы волнений заметно его потрепали. Когда-то стройный и широкоплечий, он теперь горбился, хоть и отказывался ходить с тростью или просить о помощи. Все поддерживал свой имидж.

Одна из служанок сказала, что отец хочет с ней поговорить, – она говорила, отвернувшись, так что Аня узнала об этом только благодаря Битси, – и показала на виновника торжества.

Хмурясь, Аня побрела к нему по траве. К счастью, на этот раз она не стала переобуваться, а служанки не заметили, что девушка осталась в удобных белых туфлях на плоской подошве.

Зато отец заметил мгновенно.

Его ноздри раздулись от гнева. Вежливо извинившись, отец направился к Ане. Судя по тяжелому шагу, он здорово разозлился. Не говоря уже о вмиг расправившихся плечах и прищуренном взгляде, предназначенном только для нее.

– Что на тебе надето? – спросил он, почти не разжимая губ, то есть, видимо, прошипел.

– Битси, включи переводчик, – сказала Аня, уверенная, что говорит чуть более громко, чем надо. – Прости, пап, что ты сказал?

Снова раздутые ноздри и сжатые губы – верный знак, что он еле сдерживается.

– Я спросил, что на тебе надето?

Ей нравилось при каждом удобном случае напоминать ему, что она лишилась слуха. В конце концов, это была его вина. И с тех самых пор он продолжал ставить ее в крайне некомфортные ситуации.

Ох, его бедняжка-дочурка была слишком хрупкой для самостоятельной жизни. Хорошее объяснение для окружающих. Но дело было не в этом. Нет, он держал дочь под каблуком, поскольку не доверял ей.

Потому что наблюдательный.