Книга Ученица Злодея, страница 86 – Ханна Николь Мерер

– Ты собиралась продать свою сестру и меня королю – а заодно ещё и ставки на нас делала?

Хелена фыркнула.

– Да что там ставить-то. И не собиралась я вас продавать. Это из-за короля наш театр почти прогорел.

Эви нахмурилась:

– Как это?

Хелена не изменила своей надменности, но Эви заметила, какой затравленный у неё взгляд.

– Раньше этот театр был благословлён богами. Вещи оживали, животные работали с труппой, декорации практически сами собой возводились. Но в последнее время волшебство будто…

– Иссякает, – договорила Эви.

На этот раз Хелена не стала скрывать горечь во взгляде.

– Именно. – Она указала рукой на стену здания. – Театр на Пустыре гибнет.

– И ты винишь короля? – спросила Клэр, подхватывая Кингсли, который решил прыгнуть за мухой.

Хелена ответила, теребя кончики волос:

– Это его вина. Ходят слухи, он злоупотреблял волшебством много лет – очевидно, эти слухи правдивы. А нам всем теперь расплачиваться за это.

Эви подошла к двоюродной сестре, взяла за руку. Потом она ещё выскажет себе за то, как быстро простила Хелену, но у неё осталось не так много родни, и какой бы безответственной ни была кузина, она всё ещё входила в семью.

– Что ты имеешь в виду? Король говорит, что пытается исполнить пророчество, чтобы спасти Реннедон.

Хелена вздохнула, сгорбилась, но не выпустила руку Эви.

– В деревне Сердца шепчутся о Бенедикте. Не все так преданы ему, как вам кажется. Играясь с магией, Бенедикт разрушал целые семьи, и, если хотите знать моё мнение, мне кажется, он собирается забрать всё волшебство себе.

У Эви бешено колотилось сердце, мысли толкались в голове. Может ли быть такое, что порыв Бенедикта исполнить пророчество из «Сказа о Реннедоне» – просто прикрытие для его истинных целей? Что, если Злодей – просто козёл отпущения, нужный, чтобы спрятать тёмные делишки короля? Но пришлось отвлечься от этих размышлений: Хелена достала из кармана юбки мешочек и положила его в дрожащие руки Эви.

– Тётя Нура оставила это. Нужно было отправить по почте, но она попросила подождать нужного времени. Наверное, оно настало.

Бархатный мешочек весил, кажется, килограммов пять.

– Думаю, она знала, что ты явишься искать её, глупышка. Она отдала мне это за день до того, как снова пропала, и ещё записку. – К мешочку был привязан красной ленточкой маленький свиток не больше указательного пальца. – Я не читала.

– Она не говорила, куда собирается? – спросила Эви куда мягче, чем за миг до этого. Внутри неё словно боролись две её версии. Одна во весь голос вопила от ярости, а другая сидела тихонько, глубоко обиженная, и ждала, что кто-нибудь заметит. И утешит.

Хелена покачала головой, наконец-то проявив хоть крошку сочувствия.

– Нет. Просто попросила обязательно передать тебе.

Эви нахмурилась, но решила быть выше обид.

– Спасибо, Хелена, – искренне сказала она.

Хелена кивнула и присела в театральном реверансе.

– Тебе пора. Может, я и не собираюсь тебя сдавать, но тут и без меня желающие найдутся.

Она была права: пора было уходить, но сперва Эви требовалось попрощаться.

– Хелена? – Кузина остановилась. Её волосы стеклянным блеском сияли на солнце. – Мне жаль, что… что волшебство иссякает и это вредит тебе.

Хелена ответила безжизненным голосом:

– Это всем вредит, Эви.

Та стиснула в руке мешочек вместе со свитком, а Хелена со своими актёрами направилась к задним дверям театра.