Книга Чернила, страница 12 – Эмма Хамм

Гром сотряс дом, задрожали стены, заплясали лампы. Букер и не заметил, что к болоту приблизилась буря.

Он прищурился, глядя на потолок.

— Точнее, спал. Это разбудило всех в доме.

Артисты были единым целым. Они знали, когда другие были расстроены или нуждались в помощи. Они предпочитали ходить большой группой, так было безопаснее.

Он печалился, если долго об этом думал, так что Букер пытался не думать о других артистах. Они росли не так, как он. Они не знали, как защитить себя.

Они не убивали.

Топот шагов по лестнице сообщил, что приближались остальные. Они могли соперничать с громом своим шумом. До них донесся смех, словно и он был артистом.

Сначала спустился Кроха, мужчина в три метра ростом. Он недавно отрастил черные усы, которые смотрелись глупо. Они завивались, были длинноватыми, смешными, как и все его огромное тело.

Том Палец бежал за ним, красные кудри подпрыгивали, мелкие ножки как-то поспевали за великаном. Коротышка был в четыре фута высотой, и то Букер подозревал, что он увеличивал рост обувью с подкладками. Он даже укладывал волосы повыше, чтобы добавить себе пару дюймов.

Клара, бородатая леди, обвивала рукой Даниэля, их рыболюда. Клара была больше многих женщин. Ее талия и борода делали ее впечатляющей, и лишь потом люди замечали, что ее светлая борода двигалась сама по себе.

Эвелин шла за ними, улыбаясь и качая головой. Ее красота озарила комнату как огонь, словно ее волосы пылали. Кто-то разбудил всех, чтобы привести в гостиную, где ждали Фрэнк и Букер.

Он покачал головой и сделал еще глоток пива. Потребуется больше шести бутылок, которые он принес в гостиную.

Том Палец тут же замер у алкоголя.

— Ты это пьешь?

Букер приподнял бровь.

— И не подумал бы. Спасибо, чудак.

Он побил бы коротышку, если бы не знал, как хорошо Том бился. Мужчина даже кусался, и Букер уже ощущал на себе те зубы. Он не хотел снова ощутить их.

Эвелин устроилась на подлокотнике кресла Фрэнка и улыбнулась ему.

— О чем говорим?

И так все было. Артисты цирка устроились на диванах, на полу, на краю камина. Они наполнили комнату, как семья, прогнали тени весельем и любовью.

Он не знал, как они это делали. После стольких лет его все еще потрясало, как они могли превратить мрак во что-то красивое и чудесное.

Букер вырос не в таком месте. Его отец кричал гулким голосом, который мог заглушить небеса. Его мать визжала часто и громко. Но его братья были тихими призраками, бродили по дому с потерянными лицами.

Порой он просыпался от кошмаров. Порой ощущал ладони на шее, сжимающие его, пока боль из татуировки пистолета не сотрясала его тело.

Когда он просыпался, змея сжимала его горло, не давая освободиться от цепей.

Гром еще раз ударил по дому. Букер посмотрел наружу, ждал удара молнии. Он любил бури. Было что-то сильное в них. Что-то, что ощущалось, словно мир был разгневан, как он.

После трех ударов сердца сверкнула молния. Она идеально озарила задний двор. Серебряный свет тянулся по траве, делал резкими края листьев, задел мокрое платье женщины, стоящей между деревьев.

Она смотрела на него испуганными глазами, а потом пропала во тьме.

Букер склонил голову. Он кого-то увидел? Невозможно. Задний двор выходил на худшую часть болот, слева было кладбище, а справа — их сцена. Никто не пришел бы с болота. И они не могли обойти дом. Врата мешали незнакомцам войти.